Пивоваров так и не произнес ни слова, хотя часть доклада Бахрушина напрямую касалась направления, разрабатываемого генералом – производства бактериологического и химического оружия в третьих странах.
Зайдя в кабинет, Леонид Васильевич спрятал папку с документами в сейф и твердо пообещал себе, что именно сегодня, именно сейчас он займется трудоустройством Комбата.
Вызвал Альтова.
– Как прошел доклад, товарищ полковник?
– Сейчас у нас есть дела поважнее, – махнул рукой Бахрушин. – Разузнай-ка для меня, где сейчас Андрей Подберезский.
Альтов настороженно посмотрел на начальника.
«Неужели тот что-то затевает? Вчера интересовался Рублевым, сегодня – Подберезским. Того и гляди, новое дело раскручивается».
– Узнай так, чтобы он не догадался от кого исходит инициатива.
Альтов шагнул к двери.
– Погоди. Небось, собираешься позвонить к нему домой, а потом в тир, представившись налоговым инспектором?
Альтов удивился.
– Признаться, да…
– Зачем же друзей пугать? Придумай что-нибудь другое.
Пришлось изощряться. Альтов сидел минуты две возле телефона, пока наконец ему в голову не пришло представиться журналистом городской газеты, собирающему информацию о том, где в настоящее время работают ветераны афганской войны. Дома Подберезского не оказалось, зато в тире он был.
– Позвать? – в трубке звучал голос молодой женщины.
– Нет, мне только нужны данные, – и Альтов принялся излагать свою легенду.
Ответ женщины был лаконичен и краток. Никаких сокровенных или коммерческих тайн о своем работодателе она не выдала, но и не обидела звонившего. Альтов, вполне довольный собой, вернулся в кабинет к Леониду Бахрушину и гордо доложил:
– Андрей Подберезский сейчас в тире.
– Небось, журналистом представился? – ухмыльнулся полковник.
Альтов был разочарован. Еще ни разу ему не удалось провести своего шефа. Тот заранее знал, как понял Альтов, что он непременно назовется журналистом, знал прежде, чем сам капитан придумал этот ход.
– Ну что ж, молодец, – рассмеялся Бахрушин, поднимаясь из-за стола. – Нечего рассиживаться, еще чего доброго уедет.
– Машину разыскать? – скороговоркой поинтересовался Альтов.
– Стоит у подъезда, – не выглядывая в окно, ответил Леонид Васильевич.
Проходя через приемную, Альтов на всякий случай украдкой посмотрел в окно сквозь повернутые планки жалюзи. Машина и впрямь стояла неподалеку от крыльца, поблескивая черным лаком. Но тут уж и Альтов не удержался от смеха.
– Ты чего хохочешь? – толкнул его в бок Бахрушин.
– Да вот, как последний идиот, раздумывал, откуда вы знаете, что машина у крыльца. А потом понял, пока меня не было, вы в окно посмотрели.
– Черт тебя побери, капитан, и ты становишься человеком.
Лифт плавно опустил полковника и его помощника в цокольный этаж, и Бахрушин, оказавшись на улице, постучал костяшками пальцев по тонированному стеклу машины, за которым Альтову так и не удалось рассмотреть водителя. Тот возник моментально, до этого дремал, улегшись на переднее сиденье. Самое странное, когда шофер открыл дверцу, то заспанности в его глазах и следа не было.
– На шоссе Энтузиастов, в Кабельный переулок, – скомандовал Бахрушин.
Он никогда не ездил на переднем сиденье, чем грешили многие из его высокопоставленных коллег.
– Долго Подберезский пробудет в тире? – спросил Леонид Васильевич, глядя на город сквозь темные стекла машины.
– Не было случая поинтересоваться.
– Грош цена тебе, Альтов. Приедем, а его уже не будет.
– Я бы мог, конечно, предупредить, но…
– Ладно, черт с тобой. Что теперь уж думать об этом.
И Бахрушин решил, если Подберезского в тире не застанут, то поедут прямо к Комбату.
В конце концов, тот – человек не любящий церемоний, и на худой конец ему можно выложить все напрямик.