) «Волга» ушла со двора через подворотню, а я, глянув по сторонам и убедившись, что никто меня не сглазит, сбежал по узкой лесенке, спрятанной под жестяным навесом, к двери, ведущей в полуподвал восьмиэтажки. Ключик от нее у меня был. Щелчок! — и я внутри. Включив фонарик, я спустился в бывшее бомбоубежище. Должно быть, при товарище Сталине думали, что тут можно от атомной бомбы отсидеться. Какие-то нары даже имелись. Плакаты на стенах еще не выцвели: «Оповещение населения…», «Действия по сигналу о ядерном нападении»…
Я миновал все эти реликты «холодной войны» и толкнул маленькую незапертую железную дверцу. За ней было еще помещение, с нарами и плакатами, а в одной из его стен — квадратный люк-лаз. На тот случай, ежели супостатская бомба завалит шедевр архитектуры эпохи сталинизма, и он, грохнувшись, засыплет тот самый вход в убежище, через который я сюда вошел. Лаз представлял собой длинную и довольно извилистую бетонную трубу квадратного сечения. Метров пятьдесят я прошел по нему на коленях, пока не нащупал справа, в стенке трубы, еще один лючок.
Этого лючка сталинские конструкторы не предусматривали. Я его предусмотрел, на всякий случай. Лаз за «моим» лючком был поуже, чем сталинский, Но зато он вел туда точно, куда мне было нужно. Еще тридцать метров, снова лючок. Открыв его, я очутился в сухом подземном колодце со скобами. По скобам наверх — и вот я в подвале.
Подвал этот располагался в одном из недавно отреставрированных особнячков, располагавшемся довольно далеко от дома, во дворе которого я простился с Фрицем. А особнячок принадлежал теперь на правах частной собственности фирме «Барма», генеральным директором и владельцем которой являлся господин Михаил Баринов, мой младший братец. Я у него числился на должности «референта по специальным вопросам» с окладом в 400 «гринов» в месяц и свободным графиком посещения.
Тут горела только слабая дежурная лампочка, освещавшая представительский «Кадиллак», на котором мистер Майкл Баринофф выкатывал на сборища фирмачей и прочей шушеры. Подвал был гаражом и мастерской для текущего ремонта заокеанской тачки.
Я потопал к дверце шкафа, встроенного в стену подвала. Там механик-водитель «Кадиллака» держал свою спецуру. Он и понятия не имел, что если как следует надавить на верхнюю, потолочную часть стенного шкафа, то выяснится, что она не бетонная, а из папье-маше… Я вошел в шкаф, запер за собой дверь, надавил — и крышка поднялась, открыв мне дорогу наверх, еще раз по скобам.
Доску из папье-маше я задвинул на место, а скобы вывели меня в узкую клетушку на уровне первого этажа. Почти такой же шкаф, как в подвале, только вовсе без дверей и чуточку пошире. Сюда можно было попасть лишь через люк сверху или через люк снизу. Узкий, замаскированный под каменную плитку пола. Закрыв его за собой, я разделся и спрятал в пластиковый мешок всю одежду, кроме трусов и майки, а также пистолет с кобурой.
С мешком под мышкой я полез выше и поднял головой верхний лючок. Через него я попал в ванную комнату, располагавшуюся позади кабинета нашего генерального. В эту ванную мистер Майкл Баринофф водил трахать секретаршу Люсю. Наверно, можно было раздеться и здесь, но в клетушке под ванной было спокойнее. Не хотелось, чтобы какая-нибудь лишняя ниточка от куртки или тряпичка с каплей крови остались на полу и привели к каким-нибудь неприятным последствиям. Скорее всего ничего страшного бы не произошло, в этой ванной бывал лишь ограниченный круг лиц, но… береженого Бог бережет! — как сказала одна монашка, надевая презерватив на свечку.
Трусы и майку я запихнул в пакет, влез в ванну и пустил воду. Долго париться времени не было, но ополоснуться требовалось. Все-таки от ползанья по подвалам и котельной аромата не прибавилось.