Давыдов открыл свой шкаф, достал чашку, налил в нее воды из графина, воткнул кипятильник и направился за кофейной банкой. Банка казалась подозрительно легкой. Анатолий зацепил жестяную крышку чайной ложкой. На дне цилиндрической емкости тоскливо пересыпалось несколько крупинок — жалкие остатки былой роскоши. Вода вскипела, перелилась через край и оставила на лакированной крышке стола белесое пятно. Давыдов выдернул хвост кипятильника из розетки и пошел по штабу побираться. Первое место, куда он заглянул, был кабинет начальника оперативного отделения. Сам начопер, подполковник Иван Сергеевич Марков, умница и эрудит, находился на своем рабочем месте. В глубоком кресле с чашкой кофе и журналом «Зарубежное военное обозрение». На столе перед ним лежала рабочая тетрадь, в которую Иван Сергеевич прилежно перерисовывал ТТХ «вражеского» истребителя F/A-18. С Давыдовым у них были приятельские отношения, и знакомы они были уже лет девять, раньше Марков был у Анатолия комбатом. На новом месте майор служил всего три месяца, но друзей и приятелей в части успел завести достаточно, причем значительное число сослуживцев оказались его знакомыми еще со времен лейтенантской юности. Подполковник внимательно рассмотрел бледную физиономию бывшего подчиненного.
— Страдаешь? — человеколюбиво посочувствовал он.
Давыдов стоически кивнул. Выражать мысли словами было затруднительно, но он напрягся и перефразировал известный шлягер:
— Как отвратительно в России по утрам.
— Кофе хочешь?
— Угу, за тем и пришел.
— Кипяток найдешь или тоже угостить?
— Найду, — вздохнул майор. Он вернулся к себе, надел на руку перчатку, чтобы не обжечься, и перетащил дымящуюся чашку в кабинет Маркова.
Тот открыл тумбу стола и достал банку «Чибо»:
— Угощайся.
— Красиво жить не запретишь, мы «Максвелл Хаусом» обходимся.
— На вкус и цвет… — парировал Иван Сергеевич, — хочешь, развеселю?
Давыдов кивнул, хотя не мог представить себе, чем его сейчас можно обрадовать или развеселить. Воспринимать информацию он был способен, но как-то реагировать на нее — вряд ли. Обрадовать могло разве что известие о том, что кварталку дадут без обычной задержки выплат, ставшей в армии традиционной, вопреки жизнерадостным заверениям говорящих «голов» из телеящика.
— Угадай, сколько лет министру обороны Эстонии?
— Лет сорок, — предположил Анатолий, заранее ожидающий какого-то подвоха или розыгрыша.
— Ошибся на пятнадцать лет.
— Пятьдесят пять? — спросил Анатолий. Такой жизненный «стаж» был вполне достаточным для столь ответственной должности. Хоть страна и небольшая, но должность обязывает.
— Двадцать пять, — категорично отрезал Иван Сергеевич, — как тебе?
— Он что у них, старший лейтенант? — майор подсчитал примерную выслугу эстонского военачальника.
— Он у них вообще гражданский, его партия на выборах победила, все посты в правительстве ей и достались.
— У них еще партия геев и лесбиянок есть, они тоже в правительство лезут, — сообщил Анатолий, болтая ложкой в чашке. Вода немного остыла, перчатку он снял и использовал в качестве салфетки, чтобы не испортить хозяйский стол, — вчера во «Времени» передали.
— Жаль, не эта партия у них к власти пришла, — задумчиво произнес подполковник.
— Это еще почему? — поинтересовался Давыдов и осторожно отхлебнул кофе. Вкус был вполне приличным, без привкуса жженой резины и горечи присадок к машинному маслу, которыми изобилуют основные «сорта» растворимой дряни, сливаемой на российский рынок ее «более цивилизованными» соседями.
— Тогда любой военнослужащий мог бы открыто назвать своего министра голубым, и ему ничего бы за это не было.
Давыдов принялся переваривать полученную информацию.