— Конечно, не нужно. Я это вижу каждый день, с детства, у всех. Меня это даже не удивляет.
— Самое страшное, что никого не удивляет. Сколько людей делают только то, что выгодно им, а на других им наплевать. Они живут в страхе перед личными потерями, перед угрозой своему благополучию, своей карьере. Страх рождает трусость, а трусость — мать раболепия, двуличия. Отсюда — постоянная готовность совершить подлость. И все это никого не удивляет. Все уверены, что иначе и быть не может.
— А разве не так?
— Должно быть не так! Слишком дорого обходится людям их эгоистическое скудоумие. Интеллект человечества еще в колыбели. Прошло очень мало времени, какие-то тысячи лет, с тех пор, как человек начал мыслить. Если довериться естественному ходу событий, понадобится еще тысяча веков, пока разум станет главенствующей силой и вытеснит недомыслие, суеверие, невежество.
— Подождем, — улыбнулась Рэти.
— А ждать мы не можем! — Лайт не ответил улыбкой на улыбку. — Слишком много на свете зла, страданий, горя.
Рэти, набросав на пол все мягкое, что подвернулось под руку, уютно устроилась в углу комнаты и внимательно следила за Лайтом, часто вскакивавшим с кресла, чтобы вытянуться перед ней во весь рост или сделать несколько широких быстрых шагов. Давно уже она не испытывала такого душевного покоя. Она сидела и слушала, не расплываясь в наркотическом тумане бездумья, и ей не было скучно и никуда не хотелось бежать, чтобы испытать что-то новое, более острое. Глядя на широколобое, темноглазое, удивительно подвижное лицо Лайта, она усмехнулась неожиданно пришедшей мысли — ей действительно впервые встретился человек, опьяненный своими мыслями, полный до краев, даже перехлестывавшим через край чувством ответственности за судьбу всех живущих на Земле.
— Чему вы ухмыляетесь? — спросил Лайт без обиды и подозрительности.
— А что изменится, когда появится ваш этот…
— Называйте, как он этого достоин: чев — Человек Величественный.
— Пусть будет чев. Мне не совсем ясна его роль.
— Признайтесь, что вы не верите в возможность его создания.
— В эту минуту — верю.
— И на том спасибо. А все остальные, за исключением одиночек, не верят даже на минуту. Поэтому уже своим появлением он заставит поверить в реальность бессмертия.
— А вы уверены, что оно необходимо? Мне иногда кажется, что эта канитель и без того слишком затягивается. Если разобраться, то жизнь — чертовски одно образная и скучная процедура.
— Разумеется, Рэти! — обрадовался Лайт. — Конечно, скучная! Жить, без цели и смысла перемалывая дни. Да еще разбираться в смысле жизни! Это самое опасное. Все религии запрещали задавать вопросы и разбираться. За первую же попытку что-то узнать и понять человек был изгнан из рая. Аргументация трусливых защитников жизни неотразима: родился — живи! Вот тебе и весь смысл. Терпи. Жди, пока осушишь всю чашу страданий. А почему? Зачем? Не твоего ума дело. Пути неисповедимы…
— Вы не ответили на мой вопрос о роли чева.
Лайт долго расхаживал по комнате, будто забыв о своей гостье. И ответил без прежней уверенности в голосе:
— Мне самому многое неясно, Рэти. Уж очень сложным и загадочным выглядит в моих мечтах это создание. Ясно мне только одно: не вместо нас, а рядом с нами появятся мудрые помощники — чевы. Они станут воплощением того Разума, на силу которого всегда возлагали свои надежды лучшие представители человечества. Они помогут людям осуществить древнейшую мечту о жизни без неурядиц, войн, лжи, несправедливости — мечту о счастье для всех.
— Вот в это верится мало. И без ваших чевов тесно на Земле, ступить некуда.
— Они никого не стеснят. Ведь им не нужны будут наши жалкие укрытия от непогоды и чужих глаз. В их распоряжении будет весь космос.