- Так-с, - сказал Клайв, - что здесь происходит?
- Что происходит? - непринужденно подхватил Бернард Шоу. - Да всего-навсего столкновение двух энергий, вызванное смущающими недоумениями. Это вот хитроумное приспособление, - он дотронулся до своей груди, - выражает заложенные в компьютер мнения. А вон то генное скопление, - он кивнул на своего молодого друга, - откликается пылкими, милыми и искренними мнениями. Что, хотите вы знать, получается в итоге? Намазанный на сухое печенье и запиваемый морями чая пандемониум.
Как на шарнире, голова Клайва повернулась к Уиллису.
- Черт подери, да ты свихнулся! Ну и хохоту было за обедом, ты бы только слышал! Что вас со стариком водой не разольешь и все болтаете - вот над чем смеялись. Все болтаете и болтаете! Слушай, идиот, через десять минут твоя вахта. Смотри не опоздай! О, Боже!
И дверной проем опустел. Клайв исчез.
Молча Уиллис и мистер Шоу поплыли по трубе назад, к складу за огромными машинами.
Старик снова сел на пол.
- Мистер Шоу, - Уиллис тряхнул головой, негромко фыркнул, - черт знает что. Почему вы кажетесь мне более живым, чем все, кого я знаю?
- Ведь вас, мой дорогой юный друг, - ответил очень мягко старик, более всего, насколько я понимаю, согревает тепло Идей? А я - ходячий памятник понятиям, я - филигранные барельефы мысли, я - электронная одержимость загадками философии и бытия. Вы любите понятия. Я - их вместилище. Вы любите, когда в ваших снах есть движение. Я двигаюсь. Вы любите болтовню и краснобайство. Я - непревзойденный краснобай и болтун. Вместе мы разжевываем Альфу Центавра и выплевываем всечеловеческие мифы. Мы мусолим во рту хвост кометы Галлея и мучим Конскую Голову2, пока она не закричит не своим голосом: "Дядя!" и не перестанет противиться нашей воле творить. Вы любите библиотеки. Я - библиотека. Пощекочите мне бока, и я изрыгну мелвилловского Кита, Призрачный Фонтан3 и все прочее. Пощекочите мне ухо, и своим языком я выстрою "Республику" Платона, вы будете управлять ею и в ней жить. Вы любите игрушки. Я - Игрушка с большой буквы, чудесная забава, заложенный в компьютер...
- ...друг, - договорил тихо Уиллис.
Не пламя, а тепло было во взгляде, которым ответил ему мистер Шоу.
- Друг, - повторил за Уиллисом он.
Уиллис повернулся, собираясь уйти, но остановился и посмотрел снова на странную старческую фигуру, сидевшую в полутьме, прислонившись к стене склада.
- Я... боюсь уходить. Иногда мне кажется, будто с вами может что-то случиться.
- Я уцелею, - задиристо сказал Шоу, - если вы предупредите своего капитана, что приближается огромный метеорный рой. Нужно, чтобы он изменил курс на несколько сот тысяч миль. Договорились?
- Договорились.
Но все равно Уиллис не уходил.
- Мистер Шоу, - проговорил он наконец, - чем вы заняты, когда мы, остальные, спим?
- Чем занят? Ну и вопрос! Слушаю камертон. Потом пишу симфонии, которые слышу только я.
Уиллис исчез.
В темноте, один, старик уронил голову на грудь. Улей темных пчел ласково загудел под его сладким, как мед, дыханием.
Четырьмя часами позднее Уиллис, уже после вахты, вошел на цыпочках в свою каюту.
Там, в полумраке, его ждал рот.
Рот Клайва. Этот рот облизал языком губы и зашептал:
- Говорят все до единого, что ты ведешь себя как дурак, ходишь к интеллектуальным мощам, которым уже двести лет, - ты ходишь, ты. Господи, да ведь завтра придет психомедик и сделает рентгеновский снимок твоей глупой башки!
- Лучше это, чем то, что делаете вы каждую ночь с вечера до утра.
- Мы занимаемся собой.
- Тогда почему вы мешаете заниматься собою мне?
- Потому что твое поведение противоестественно, - язык обежал губы. Нам тебя не хватает. Вчера вечером мы свалили посреди бесильни в кучу все роскошные игрушки и...
- Я не хочу этого слушать!
- Тогда, - сказал рот, - не спуститься ли мне к твоему другу, старому джентльмену, и не рассказать ли все ему?
- Не смей даже подходить к нему!
- Может, и подойду, - губы в полумраке двигались. - Стоять все время около него ты не будешь. А что если в одну из ближайших ночей, когда ты будешь крепко спать, кто-нибудь с ним... что-нибудь сделает? Сделает из его электронного мозга яичницу-болтунью, и тогда вместе "Святой Иоанны" ты услышишь от него водевили. Вот так-то. Подумай. Дорога длинная. Людям скучно. Такая шутка - да они миллион дадут, только бы увидеть, как ты лезешь на стенку. Поразмысли, Чарли. Давай играть с нами.
Закрытые глаза Уиллиса метнули пламя.
- Если хоть кто-нибудь дотронется до мистера Шоу, пусть пеняет на себя - убью!
Впившись зубами в свою сжатую в кулак руку, он резко повернулся на бок.
Рот Клайва все еще двигался в полутьме.
- Убьешь? Ну-ну. Жаль. Приятных снов.
Через час, оглушив себя двумя таблетками, Уиллис провалился в сон.
Среди ночи ему приснилось, что сжигают на костре добрую святую Иоанну, а потом охваченная пламенем девушка вдруг превратилась в старика, крепко связанного веревками и лозами, но стоически переносящего муки. Борода старика была огненно-красной еще до того, как пламя ее достигло, а ясные голубые глаза, не видя огня, неотступно и яростно смотрели в Вечность.
- Отрекись! - закричал чей-то голос. - Признайся и отрекись!
- Признаваться не в чем, следовательно, нет нужды в отречении, негромко сказал старик.
Языки пламени, подобно обезумевшим горящим мышам, прыгали вверх по его телу.
- Мистер Шоу! - не своим голосом закричал Уиллис.
Миг - и он проснулся.
Мистер Шоу!
В каюте царило молчание. Клайв спал.
На лице его была улыбка.
Такая, что Уиллис вскрикнул и отпрянул назад. Оделся. Бросился вон из каюты.
Как осенний лист, плавно падал он по трубе, старея и тяжелея с каждым невыносимо долгим мгновением.
В том углу склада, где "спал" старик, царила мертвая тишина.
Уиллис наклонился. Его руки дрожали. Наконец он дотронулся до старика.
- Сэр?..
Тот не пошевельнулся. Не ощетинилась борода. Не зажглись голубым пламенем глаза. И не открылся извергнуть благопристойные кощунства рот...
- О, мистер Шоу! - простонал Уиллис. - Вы мертвы, о Боже, на самом деле мертвы!
О машине говорили, что она мертва, когда она не могла вымолвить ни слова, когда у нее не рождались электрические мысли, когда она не двигалась. Грезы и философские системы, леденея, покоились теперь в сомкнутых устах старика.
Уиллис перевернул тело на одну сторону, потом на другую: нет ли где пореза, раны, ушиба?
Впереди годы, долгие годы пути, но уже без мистера Шоу - не с кем теперь прохаживаться, не с кем болтать взахлеб, не с кем посмеяться. Куклы на полках склада, о да, на койках поздней ночью - те будут смеяться странным, записанным на пленку смехом, и странно, механически двигаться, и повторять глупые слова, произносившиеся в тысячу ночей в тысяче миров.
Он будет один. Он пропадет.
- О, мистер Шоу, - сказал он наконец негромко. - Кто с вами это сделал?
- Глупый мальчик, - прошептал голос мистера Шоу в его памяти. - Ведь ты знаешь, кто.
- Да, знаю, - подумал Уиллис.
Он прошептал чье-то имя и бросился из склада.
- Это ты убил его, будь ты проклят!
Уиллис сорвал с Клайва одеяло, и мгновенно Клайв, как робот, открыл широко глаза. Улыбка оставалась прежней.
- Нельзя убить неживое, - сказал Клайв.
- Сукин сын!
Он ударил Клайва в лицо, и Клайв, вскочив на ноги, как-то странно, истерически хохоча, стал вытирать с губ кровь.
- Что ты с ним сделал? - закричал Уиллис.
- Ничего особенного, только...
Но тут их разговор прервался.
- Все по местам! - раздалась команда. - Грозит столкновение!
Послышались звонки. Завыли сирены.
Оторванные от взаимной ненависти, Уиллис и Клайв, ругаясь, бросились снимать со стен каюты аварийные шлемы и скафандры.
- Ч-черт, о, ч-черт, о, ч-ч...
Внезапно рот у Клайва широко открылся, и кончить последнее ругательство ему так и не удалось. Он исчез в дыре, вдруг появившейся в боку корабля.
Метеор пронесся сквозь корабль за миллиардную долю секунды. За ним, в образовавшуюся большую дыру, из корабля хлынул воздух.
- О, Боже, - подумал Уиллис, - Клайву уже не вернуться никогда.
Уиллиса спасла лестница, возле которой он стоял: стремительный поток воздуха, вытекая в Космос, намертво его к ней прижал. Несколько мгновений он не мог ни пошевельнуться, ни вздохнуть. Потом воздуха в корабле не осталось совсем. Уиллис только и успел, что отрегулировать давление в скафандре и в шлеме и дико оглядеться вокруг. В корабле, отклонявшемся теперь от курса, появлялись, как в космическом бою, все новые и новые пробоины. Кругом, куда ни посмотри, бегали вопя и барахтались в невесомости люди.
- Шоу, - подумал Уиллис и рассмеялся своей мысли - настолько она была не ко времени, - Шоу.
Последний из налетевшей орды метеоров ударил в двигательный отсек, и от этого удара корабль развалился на куски. "Шоу, Шоу, о, Шоу", - снова подумал Уиллис.