И вот на южном склоне, где резервные батареи монтировали, натыкается он на непонятные металлические , кружочки явно искусственного происхождения. Шум, конечно, на всю Луну, Расе никого к этим кружочкам не подпускает, требует, пусть сначала все на видеокамеру отснимут, кружочки эти блестящие лунной пылью припудрены, значит, без обману все, естественно, не подкинул никто ничего, и кружочки до появления работников на поверхности нашего спутника лежали.
Притащили видеокамеру, засняли. Расе как первооткрыватель торжественно наклоняется, поднимает один из кружочков и под объективом видеокамеры начинает его разглядывать. И тут мы даже сквозь светофильтры видим, как физиономия нашего начальника становится багровой. И есть отчего - почти столетие считалось, что на Луну первыми высадились американцы на "Аполлоне", а тут такой конфуз - на металлическом вымпеле выбит герб нацистской Германии, свастика, ихний вождь Гитлер в профиль, надпись "Deutschland - liber alles!", а главное дата: одна тысяча девятьсот тридцать четвертый год'
- Помню, - сказал Лежнев. - Большой скандал тогда вышел! Шума было много. Брауна вспомнили, его ракеты, даже байку раскопали, что в сорок втором на полигоне немецком запуск первой ракеты с космонавтом на борту состоялся. А раз так, то простой запуск мог еще раньше быть!
- Это есть пропаганда, - погрозил пальцем Селлингс. - Pablisiti!
- С чего бы мне, русскому, немцев рекламировать? - удивился Астахов. - Я бы тогда лучше хохлам все приписал. Мол, на вымпеле Степан Бандера, галушка и надпись "Хай живе рщна ненька Украина!". А первый вымпел на Луну русские отправили, еще когда мы с хохлами одним Советским Союзом были!
- Ты лучше скажи, чем вся эта история закончилась, - попросил Лежнев. - Я же знаю, что это потом не подтвердилось!
- Подтвердилось, - заверил его Астахов. - Еще как подтвердилось. Только совсем не то, что вы думаете. Дотошные журналисты раскопали, что в две тысячи тридцать четвертом году одному из состоятельных неонацистов пришла в голову идея отметить столетие со дня основания Великого Рейха. Вбухал он в эту идею кучу денег, запустил в космос "лунник" под видом спутника связи, а все остальное решил оставить на откуп потомкам. Пусть, мол, они акценты над приоритетами проставят!
Селлингс захохотал и погрозил пальцем Астахову. Борис расплылся в простецкой улыбке и развел руками - мол, за что купил, за то и продаю!
- Я всегда говорил, - авторитетно заявил Лежнев, - для самых таинственных историй имеется простейшее объяснение. Но история хорошая.
- Best, - подтвердил Селлингс и показал большой палец.
Лежнев откинулся в кресле и некоторое время задумчиво сосал через трубочку сок.
- Я вот что думаю, мужики, - наконец сказал он. - Сколько эта погодка держаться будет, одному Марсу известно. А не устроить ли нам, господа-товарищи, конкурс на лучшую историю? С условием, чтобы она была из жизни рассказчика, чтобы в ней присутствовала тайна и у этой тайны было в конце реалистическое объяснение, а?
- Мысль неплохая, - кивнул Астахов. - Но невыполнимая. Тим не поддержит. Скажет, что нужно делом заниматься, а не языки чесать.
- Че-сать? - удивился Селлингс. - Зачь-ем?
- Ну вот видишь, - сказал Астахов. - Даже Билл нас не понимает, как это можно чесать языки, когда надо работать!
Селлингс наконец понял и радостно замахал руками.
- Ney, ney, - вскричал он. - I'll do my best to help you!
- Если идею одобряют трое, то она вполне выполнима. - упрямо сказал Лежнев. - Главное, подойти к ней с нужного конца...
В каюту вновь заглянул потерянный Цымбаларь.
- Олекса! - радостно вскричал Лежнев. - Иди сюда, Шурик! Дело есть!
- Материалы по последней "линзе" найти не могу,
озабоченно сказал Цымбаларь. - Ты не видел дискеты, Сема? Она еще с оранжевой такой наклеечкой...
- Не видел я твоей дискеты, - отмахнулся Лежнев. - Мы вот тут конкурс задумали на лучшего рассказчика.
Как тебе наша идея?
Цымбаларь некоторое время смотрел на него.
- Понял, - наконец кивнул он. - Научную конференцию задумали провести? Давно пора. Я тоже с докладом по "линзам" выступлю.
Селлингс радостно захохотал.
- Брысь! - презрительно фыркнул Лежнев. - Сгинь с глаз моих, потомок Кия и Щека! Нет в тебе полета свободной мысли! Я ему про отдых души, а он... Иди, Шурик, иди!
Цымбаларь вышел, но через секунду снова заглянул в каюту.
- Так я не понял, - сказал он. - О чем вы на конференции говорить хотите?
Селлингс весело сполз с кресла. Астахов подавился соком. Лежнев швырнул в Цымбаларя шахматным конем. Голова Олексы исчезла.
- И чтоб я тебя больше никогда не видел! - запоздало вскричал Семен Лежнев. - Я-то думал, все психи на Земле остались!
К обеду идея выкристаллизовалась настолько, что обрела форму плаката, который Селлингс и Лежнев торжественно повесили в общей столовой. Текст был сделан на английском и русском языках.
КОНКУРС
на лучшую историю из жизни Невероятные события с реалистическими объяснениями ПРИГЛАШАЮТСЯ ВСЕ
ГЛАВНЫЙ ПРИЗ - БУТЫЛКА ОТЛИЧНОГО КОНЬЯКА
У плаката немедленно собрались любопытствующие.
- Это уже не смешно, - сказал Мыкола Свиристюк. На этот раз говорил он по-английски, чтобы было понятно всем. - Нет, я не спорю, идея неплохая, но зачем над людьми издеваться? Где жюри возьмет бутылку коньяка? Да еще отличного!
- Фирма гарантирует, - загадочно произнес Семен Лежнев. - Горилки з перцем не обещаю, а коньяк будет настоящий.
После этого заявления пана Петлюры, да еще сделанного при таком количестве свидетелей, идея обрела плоть. И правда, хорошо сидеть в теплой и уютной столовой, слушать удивительные истории, когда за стенами свистит ветер, несется ржавая поземка, поднимающаяся почти до звезд, и температура на поверхности планеты падает до минус семидесяти градусов по Цельсию.
2. ЗЕРКАЛО НА МЕРКУРИИ
Видно было, что Кобуясима волнуется. А чему здесь удивляться?
Первому всегда труднее, чем тем, кто идет следом.
Японец то и дело приглаживал темные волосы и прикладывался к пакету с соком. В столовой собрались почти все, даже Тим Данн явился, хотя сразу же высказался в том плане, что идею он в принципе одобряет, но возражает против алкогольного приза. По его мнению, настоящий ученый не может туманить свою голову алкоголем, это всегда сказывается на умственных способностях. Гленн Патрик мечтательно потянулся на стуле и сказал, что добрый стаканчик еще никому не мешал, известно же, что даже Эйнштейн коньячком с удовольствием баловался, и первые космонавты на орбитальных околоземных станциях этим полезным напитком не пренебрегали, и даже президент Ричард Фостер о нем отзывается очень даже положительно.
В спор стали включаться и другие участники экспедиции, постепенно образовалось два лагеря, различно относившихся к коньячному призу Лежнева, но весьма скоро выяснилось, что в основном спор идет о том, есть ли у пана Петлюры коньяк или же он нагло блефует. Одни требовали, чтобы Лежнев подтвердил существование бутылки и доказательственно выставил приз на стол, другие возражали и настаивали, чтобы тайна оставалась тайной, иначе потеряется вся прелесть задуманного конкурса.
Японец с импровизированной сцены робко кашлял, стараясь привлечь к себе внимание. Наконец спорщики на него свое внимание обратили и принялись чинно рассаживаться вокруг.
- Давай, давай, - подбодрил японца Лежнев. - Не слушай ты этих болтунов. Тебе, Фудзи, что нужно, коньяк или все-таки историю рассказать хочется?
По внешнему виду и поведению видно было,*что Фудзи Кобуясиме хочется и того, и другого.
- Было это на Меркурии, - начал японец. - В шестьдесят пятом году. Все вы, господа, помните эту экспедицию, организованную КОСМОНАСКА.
- А разве в ней японцы участвовали? - засомневался космобиолог Ким Сен Ир.
На китайца яростно зашикали: не мешай, коммуняка, японцу рассказывать, потом, если будут вопросы, задашь Ким Сен Ир откинулся в кресле, саркастически улыбаясь: мол, давай, воздвигай из малых песчинок лжи гору обмана!
- Тогда я имел штатовское подданство, - осторожно пояснил Кобуясима и улыбнулся, отчего сразу стал похож на раскосого суслика. - На Родину я вернулся уже после этой экспедиции.
- Реэмигрант, - понимающе закивал Будрис Липе-найтис. - Я всегда говорил, что рано или поздно, но зов Родины услышит каждый, кто живет на чужбине.
- Конечно, услышит! - поддакнул Моисей Симанович. - Зов Родины мои папа и мама услышали в двадцать втором, а теперь этот зов и меня в Иерусалиме достает уже второй год. Прямо не знаю - ехать или не ехать?
- Ты, Моисей, помалкивай, - повернулся к нему Лежнев. - Тебя не Россия, тебя Украина зовет. Я же знаю, что твои родители в Одессе жили.
- У каждого уважающего себя еврея, предки которого жили в Советском Союзе, одна Родина, - гордо возразил Симанович. - И столица нашей Родины - Москва. В остальных городах нормальному еврею жить скучно.