Аня вздохнула почти с облегчением, когда начались занятия в школе. Но теперь она уже больше не могла воодушевлять Лавундела на выполнение домашних заданий. С ним происходило что-то странное. Сначала он ещё с отвращением проглатывал рыбные палочки, но осенью уже вообще перестал кушать. Его желудок урчал так сильно, что Бо по ночам просыпался. Но дракон не ел ничего из того, что ему предлагала мама.
– Фу-у-у, котлета! – возмущался он и морщил нос. – Бэ-э-э-э! Пицца! – отворачивался он.
Когда Аня предложила ему шоколад, он залез под диван и три дня просидел там.
Наконец мама сдалась.
– Мы просто должны дождаться, когда он сам нам скажет, чего он хочет, – сказала она.
Это было легче сказать, чем сделать, и в результате настроение Лавундела день ото дня становилось всё хуже. Он ссорился с Бо до тех пор, пока оба не начинали ругаться и плакать.
– Сумасшедший дом! – как-то вновь произнесла мама, казалось, уже забытые слова.
И словно всего этого было недостаточно, Лавундел вдобавок ко всему подхватил ещё и ужасную простуду. Когда Аня пришла из школы, он уже немного кашлял. Выглядело это достаточно смешно. Сначала это было жалобное «кхе-кхе-кхе». Но смеяться никому не хотелось.
Мама позвонила господину Майзенбайссеру. Он пришёл к ним вместе с Могли, в руках он держал маленький врачебный чемоданчик.
Лавундел лежал на кровати в комнате Ани с раскинутыми в разные стороны крыльями.
– Привет, Лавундел! – сказал господин Майзенбайссер. – Что это ты вздумал болеть?
– Кхе-кхе-кхе, – только жалобно ответил дракон. Его не смог взбодрить даже дикий танец-приветствие Могли.
– Александр, выпусти, пожалуйста, Могли в сад, – попросил господин Майзенбайссер. – При таком лае я ничего не услышу.
Как только Могли выбежала из дома, господин Майзенбайссер достал свой стетоскоп. Он засунул его концы себе в уши и приложил плоский диск к груди дракона.
– Кашляй! – приказал он.
– Кхе-кхе-кхе, – закашлял Лавундел.
– А теперь открой рот и скажи «а-а-а»!
Лавундел так широко раскрыл свой рот, что был виден его острый язык.
– Э-э-э-э, – произнёс он. Его горло было огненно-красным.
Господин Майзенбайссер кивнул и достал из своего чемоданчика маленькую бутылочку.
– Кажется, ты подхватил ангину. Я дам тебе ложку моего особого сиропа от кашля, и тебе сразу станет легче.
Господин Майзенбайссер накапал в ложку несколько капель зелёного сиропа. Он пах мятой. Но не успел он поднести ложку к носу Лавундела, как тот завопил:
– И-и-и-и! Противно!
– Если ты хочешь выздороветь, то открывай рот! – строго приказал господин Майзенбайссер.
К удивлению Ани, Лавундел и в самом деле широко открыл свой рот. Ложка находилась как раз напротив его носа.
– А-а-а… – Лавундел с трудом переводил дыхание. – А-а-а… а-а-а…
– Осторожно! – воскликнула Аня.
– …пчхи! – чихнул Лавундел.
– И-и-и-и! – кричали теперь уже Аня и Бо, стараясь найти безопасное место. Но было уже поздно. Лавундел разбрызгал весь сироп с ложки. Зелёные капли висели теперь повсюду: на стене, на велосипедном шлеме Бо и на очках господина Майзенбайссера.
– Вот так сюрприз! – проворчал господин Майзенбайссер.
В это мгновение в саду раздался оглушительный лай.
– Это Могли и Принц! – крикнул Бо.
Господин Майзенбайссер вскочил, распахнул окно и выглянул в сад.
– Прочь, бестия! – бранилась внизу фрау Хек-Заноза.
– О-о-о! – сказал господин Майзенбайссер. – Тут надо разобраться, кто прав, а кто виноват.
С этими словами он выскочил из комнаты. Бо последовал за ним.
– Подожди нас здесь, Лавундел! – сказала Аня. – Мы скоро вернёмся.
И они все вместе поспешили в сад. Александр был уже там. Огромный отвратительный Принц и крошечная Могли облаивали друг друга через забор.
Из своего кабинета прибежала мама.
– Что здесь происходит?! – крикнула она.
– Гав! Гав! Гав! – громом ответил ей Принц.
– Вау-ау-ау! – с чувством собственного достоинства завывала Могли.
Фрау Хек-Заноза закрыла себе уши руками.
– Уберите вашего ядовитого карлика, – ругалась она. – Он доведёт моего бедного Принца до бешенства.
– А что случилось с бедной Могли? – вмешался в разговор Александр.
Среди этого лая и ругани вдруг наступила крошечная пауза, всего на долю секунды. И тут Аня услышала долетевший сверху звук, словно лёгкий шорох – «пф-ф-ф…». Потом опять возобновились лай и крики.
Аня оглянулась на дом и увидела Лавундела. Он, конечно, знал, что ему надо прятаться, поэтому он завернулся в штору. Никто бы не распознал в окне дракона. Но Аня ясно его видела.
Он осторожно выглядывал в окно. Затем его рот снова открылся – он был огненно-красным! Лавундел набрал в лёгкие побольше воздуха… а затем начал ужасно чихать. К счастью, эти звуки перекрывал лай собак. Только Аня увидела, как из маленькой красной глотки дракона вырвался пучок огня. Он зашипел около окна, пронёсся над садом и угодил прямо в яблоню, растущую за забором.
Выдохнув «ух-ш-ш-ш», яблоки, висящие на дереве, запеклись. Лавундел испуганно зажал лапами свой рот и быстро скрылся в комнате. Запах печёных яблок заставил маму, господина Майзенбайссера, Александра и даже обеих собак замолчать.
Только фрау Хек-Заноза ничего не заметила и продолжала изливать свои претензии:
– Эта маленькая шавка однажды уже испугала Принца.
Тем временем ветки начали дымиться.
– Вы не должны пускать в ваш сад чужих собак, фрау Лукас, и вообще…
Мама подняла вверх свой указательный палец, словно она в школе поднимала руку для ответа.
– Э-э-э, ваше дерево горит, – вежливо сказала она.
Фрау Хек-Заноза, не понимая, уставилась на неё. Затем крылья её носа начали подрагивать. Она принюхалась и наконец обернулась.
– Это ужасно! Моя прекрасная яблоня!
– Ну, теперь это скорее яблоня с запечёнными яблоками, – поправил её Александр.
Золотисто-жёлтый и огненно-красный
Пожарную машину пришлось ждать не слишком долго. Все соседи стояли около окон или вышли в свои сады и наблюдали за тем, как тушили горящее дерево. Это было впечатляющее зрелище. Мощная струя воды с шипением падала на дымящиеся ветки и сбивала запёкшиеся яблоки.
– Здорово! – воскликнул Бо и захлопал в ладоши, – я тоже хочу стать пожарным.
– Я ничего не понимаю, – дрожащим голосом вновь и вновь повторяла фрау Хек-Заноза. – Я ведь только что стояла тут, и всё было как всегда. А затем, уже через секунду, загорается яблоня.
Господин Хек, совершенно сбитый с толку, стоял рядом с ней, почёсывая затылок, и растерянно смотрел на дерево.
– Может быть, это была молния, – предположил он.
Но фрау Хек-Заноза со злостью смотрела через забор на семью Лукас и господина Майзенбайссера.
– Нет, нас вы подозревать не можете, – резко сказала мама, – или вы будете утверждать, что эта маленькая такса плюётся огнём?
У Ани перехватило дыхание. Боже мой, подозревала ли мама, как близка она была к истине? Господин Майзенбайссер, видимо, тоже предполагал, что это как-то было связано с Лавунделом, потому что он быстро сказал:
– Дети, идёмте в дом.
Аня тут же побежала к дому и стремглав понеслась наверх, в свою комнату. Как она и предполагала, Лавундел очень испугался и поэтому спрятался. Так что Ане пришлось наклониться и заглянуть под кровать. Маленький дракон сидел там, забившись в угол. В потёмках она могла видеть только его контуры.
– Вылезай, Лавундел, – тихо попросила она, – тебе не надо бояться.
– Но там, на улице, – так же тихо откликнулся он, – там бульшие красные друконы.
Аня удивилась. Она не видела других драконов.
– Они плюются водой, – прошептал Лавундел.
Теперь Аня поняла.
– Ах, это! Нет, это не водяные драконы, а пожарные машины, – объяснила она. – Они тушат возгорания. Расскажи-ка лучше, как ты вдруг научился извергать огонь?
– Я сам не знаю, – пропищал Лавундел. – Это получилось само собой. В горле у меня першило и горело, а потом я чихнул. Теперь у меня в горле уже не першит.
– Ну, вылезай же, Лавундел, – поманила его Аня. – Теперь твоё горло больше не горит, значит, ты больше не будешь извергать огонь. Тебя никто не будет ругать. Я знаю, ты сделал это не нарочно. Но ты никогда, никогда больше не должен извергать огонь в доме, ты ведь это понимаешь?
Лавундел серьёзно кивнул.
– Это слишком опасно. – С этими словами он выбрался из-под кровати. Аня не поверила своим глазам.
Дело было не только в том, что Лавундел теперь умел извергать огонь. Нет – его чешуя больше не была синей. Волной проходивший по всему телу дракона серебристый узор исчез. Лавундел теперь весь был огненно-красным и пылающе-оранжевым. Каждую отдельную чешуйку украшал крошечный узор вспыхнувшего огня. Даже на его крыльях красовались красивые жёлтые языки пламени.