Как все-таки причудливо перемешался этот мир!
— А может, Гитлер думает, что Власов на большевиков работает? — предположил Петр.
— На большевиков он, конечно, не работает, — серьезно ответил Жиленков. — А вот только зря ты улыбаешься. У нас есть основание думать, что Гитлер считает, будто бы сдача в плен генерала Власова была тонким замыслом Сталина. А разбрасываться нашими территориями мы не дадим! — Он махнул рукой. — Ладно, давай поговорим о твоем будущем. Когда тебя вызовет к себе начальник лагеря, держись с ним уверенно, не тушуйся, но без дерзости. Скажешь, что хочешь служить великой Германии и готов обучаться в диверсионной разведывательной школе. Если будет спрашивать, какую именно специальность хочешь выбрать, то скажешь, что пока еще не определился. Нужно осмотреться, а там я тебе подскажу. Ты все понял?
— Да.
— А теперь давай простимся, — протянул руку Жиленков. — Пойду! Главное — не болтай лишнего.
Крепко пожав руку Таврина, Жиленков размашистым шагом направился к воротам.
Оставаться в одиночестве вблизи запретной зоны было неуютно. Поежившись, Таврин направился в барак, чувствуя спиной любопытные взгляды лагерников.
Глава 12 ПРОВЕРКА
Пройдя по тенистой Первомайской улице, расположенной в самом центре Ростова, почтальон отыскал дом под номером три и, оглядевшись, вошел в крайний подъезд. Прошагав два пролета по полутемной лестнице, он остановился перед семнадцатой квартирой и уверенно надавил на кнопку звонка. Где-то в глубине квартиры раздались неторопливые шаги, потом мужской низкий голос предупредил:
— Сейчас открою.
Щелкнул замок, и дверь приоткрылась. На пороге предстал крупный мужчина с большим животом, обтянутым тесной белой майкой, будто полковой барабан.
— Здравствуйте. Вы не подскажете, тут проживает Петр Иванович Комаров?
— А зачем он вам нужен? — удивился мужчина.
— Тут на его имя пришел перевод на крупную сумму. Не знаем, как вручить.
— Что-то они поздно хватились. Он ведь здесь уже давно не проживает.
— А вы не знаете, куда он мог уехать?
— А куда тут можно уехать, если здоров? Только на фронт. Я бы вот тоже пошел, да здоровье не того, — постучал мужчина указательным пальцем по левой стороне груди. — Не позволяет!
Печально улыбнувшись, почтальон сочувственно вздохнул:
— А я вот по возрасту не могу. Вот и приходится почту разносить.
— Каждый на своем участке полезен.
Разговор был исчерпан. Пора было закрывать дверь.
— Он ведь, кажется, работал на заводе «Электроприбор»?
— Верно, — удивленно протянул сосед.
— Может, вы знаете кого-нибудь из его сослуживцев? Может быть, они подскажут, где он сейчас находится?
Мужчина безнадежно махнул рукой.
— Какой там! Люди к нему приходили. Петр представлял их как своих коллег по заводу. Бывало, мы с ним вместе с его гостями выпивали, но вот где они живут, сказать не могу. Ведь когда пьешь, в паспорт-то не заглядываешь? Хе-хе…
— Все правильно, — кивнул почтальон. — Ладно, пойду я. Извините, что побеспокоил.
Дверь захлопнулась. Мужчина подошел к окну, проследил за идущим по улице почтальоном. Затем поднял трубку телефона и набрал номер:
— Только что под видом почтальона приходил мужчина лет шестидесяти. Интересовался, где сейчас находится Комаров. Сейчас он свернул на Рабочую улицу. Возьмите его под наблюдение, но только поаккуратнее. Постарайтесь не упустить. — И положил трубку.
* * *
В этой части лагеря Петр Таврин оказался впервые. Отделенная высоким деревянным забором от остального мира, она казалась недосягаемой, как далекая галактика.
Первое, что бросилось в глаза Таврину, так это женщины в модных ярких платьях. Прислушавшись к их разговору, он понял, что это были немки, скорее всего, жены офицеров, охраняющих лагерь.