Кесс напряглась, ожидая, что кто-то откроет дверь, но через несколько минут Мадлен запрыгнула на подоконник, где разлеглась, приняв позу счастливого ожидания.
Кесс стало плохо. Что такого особенного в этой даме, почему Мадлен готова ждать ее возвращения на улице холодным, сырым ноябрьским днем?
Время тянулось так медленно, что Кесс успела понаблюдать, как все содержимое соседней квартиры укладывают в фургон для переезда, потом фургон уехал, и наконец где-то в половине первого ко входу в дом направилась какая-то пара. Кесс затаила дыхание, чувствуя себя ревнивой женой, наблюдающей за изменой мужа.
Девушка обладала тонкими лодыжками, но чем выше от земли, тем шире она становилась, словно перевернутый треугольник. На ней было старое летнее платье пятидесятых годов, толстые черные колготки, винтажная каракулевая шуба и красные кеды. На голове – нечто вроде тюрбана, а в кроваво‑красных губах зажата синяя сигарета.
Ее парень был на полголовы ниже ее и раза в два тоньше, он был одет в рваные джинсы, замшевую ковбойскую куртку с бахромой и грязную бейсболку. Длинные, прилизанные волосы разделены пробором, а брови, похоже, отсутствовали напрочь.
Они напоминали людей, которые не меняют постельное белье, пока на него что-нибудь не прольют. Кесс передернуло.
– Пожалуйста, только не они, пожалуйста, только не они, – бормотала она, пока пара поднималась по ступеням.
– Му-Шу! Дорогой!
Большая женщина наклонилась к Мадлен и обдала ее облаком сигаретного дыма, Мадлен же встала на цыпочки, потянулась и позволила отвратительной особе взять себя на руки и занести в дом.
Троица вошла, захлопнув за собой дверь, и Кесс слегка подпрыгнула.
Му-Шу?
Они зовут ее кошку Му-Шу?
Она сокрушенно покачала головой и с трудом встала во весь рост. Кесс так разозлилась, что едва дышала. Так разозлилась, что только и смогла развернуться и очень, очень медленно пойти домой, обдумывая все ужасные вещи, которые нужно было высказать паре фриков, похитивших ее кошку.
– 26 –
Джулия печально посмотрела на Джой из-под целлофановой шапочки на волосах, которые она красила хной.
– Но ты не можешь уехать. Ты лучший постоялец, который у меня был. Белла, скажи ей. Скажи, что она не может уехать.
Белла приподнял край ее шапочки, достал прядь медных волос и внимательно осмотрел ее на свету, прежде чем заправить обратно.
– Джулия говорит, ты не можешь уехать, – сказал он. – Значит, ты не можешь уехать.
– Мне ужасно жаль, – сказала Джой, – но довольно странно быть с кем-то помолвленной и жить отдельно. Конечно же, когда я сюда въехала, то понятия не имела, что через три месяца соберусь замуж.
– Конечно, нет, – согласился Белла. – Разумеется. Никто не знал.
Он свернулся в уголке дивана и вертел в руках целлофановые перчатки.
Вчера вечером они с Джорджем все решили. Нет никакого смысла тянуть время, ждать какого-то далекого летнего дня, который, возможно, будет теплым и ясным. Раз они решили пожениться всего через восемь недель после первой встречи, зачем тянуть со свадьбой? Рождественский сочельник не имел для Джорджа никакого значения с тех пор, как умерла его мама, а в этом году станет весьма непростым днем и для Джой и ее матери. Так почему бы не устроить в этот день настоящий праздник, не создать новую памятную дату?
Джой удивилась предложению Джорджа, но не стала возражать. Только когда Джордж предложил, вполне справедливо, подумать о том, чтобы съехаться, Джой почувствовала пугающую неуверенность. Уилберфорс-роуд была ее ключом к независимости. Это место стало для нее домом, она могла вернуться туда пьяной после вечера с коллегами, валяться на диване, подстригая ногти на ногах, и смотреть всякую ерунду по телевизору (Джордж использовал телевизор только для просмотра видеофильмов и новостей). Здесь она могла сквернословить сколько влезет (Джордж четко обозначил, что считает ругательства «низшей формой общения», и Джой немедленно удалила из своего словаря пять слов). Могла пить пиво, обсуждать желтую прессу и прически. До этого момента жизнь с Джорджем была лишь одной стороной ее существования; когда они начнут жить вместе, это станет единственной стороной.
Но она не могла ответить ему: «Я готова выйти за тебя замуж, но жить вместе? Нет, спасибо». Поэтому она кивнула и сказала «Завтра предупрежу Джулию».
И лодку унесло еще дальше, прочь от огней гавани.
Джулия указала розовой сигаретой на кота.
– Му-Шу будет в трауре. Правда, Му-ши?
Джой потрепала кота по голове и улыбнулась. Имя Му-Шу не имело к ней ни малейшего отношения. Джой считала его просто дурацким и предполагала, что здесь не обошлось без Беллы, но в нынешнем состоянии не была готова спорить по этому поводу. Му-Шу. Дим-Сам. Да хоть утка по-пекински…
– Ничего, справится, – сказала она. – Он и так проводит без меня пять дней из семи…
– Да, но он особенный. Серьезно. Знаешь, он приходит каждый день. Заходит к тебе в комнату, ищет тебя. Сидит на диване и ждет. А меня, мерзавец, полностью игнорирует.
Джулия вздохнула и принялась изучать в зеркале свои волосы. На левой щеке у нее красовалось ярко-оранжевое пятно, которое она попыталась стереть, послюнив палец.
– Я даже подумываю установить специальную дверцу для кошки. Вчера бедняга совсем замерзла, когда мы пришли – неизвестно, сколько она прождала нас на улице.
– Ты ведь помнишь, что это не наша кошка? – спросила Джой.
– Помню. Она принадлежит какой-то особе, пропахшей пачули с нотками карри. Но ему явно больше нравится здесь.
Джой хихикнула.
– Откуда ты знаешь?
– Иначе он бы не проводил у нас столько времени. А ведь мы его даже не кормим. Да и вообще, речь не о том. Ты от нас уезжаешь. Прекрасная, красивая, драгоценная Джой нас оставит. – Она театрально вздохнула. – Это ужасно.
Белла приподнял выщипанную бровь, явно не испытывая особой печали по поводу того, что ему больше не придется делить любимую Джулию с кем-то более стройным и симпатичным, чем он сам.
– По-моему, ты сбрендила, – заявил он. – Собралась замуж за едва знакомого человека.
– Белл! – Джулия бросила на него изумленный взгляд. – Не говори так! Не слушай его, – обратилась она к Джой. – Он просто завидует. Прекрасно, что ты выходишь замуж. Это так романтично и чудесно. И еще в канун Рождества. Ты наденешь красный бархат? Белый мех? Накидку?
– Может, тогда уж и белую бороду прицепить? – Белла поднялся с дивана и подошел к Джулии, чтобы посмотреть на ее волосы.
– Нет, никакого меха и накидок. Я хочу заказать платье. У меня есть фото. Хотите посмотреть?
– О, да.
Джой вытащила несколько страниц, вырванных из свадебных журналов, принесенных ей девочками с работы, и протянула Джулии.
– Хочу короткое, – сказала она. – Венчания не будет, только распишемся, не хочется переборщить.
– Ой, мне нравится это. – Джулия показала на короткое платье шифт в стиле шестидесятых с огромными пуговицами. – В стиле Джеки О[11].
При упоминании одной из его главных кумиров Белла плюхнулся на диван рядом с Джулией, приговаривая «Дай посмотреть, дай посмотреть», и на следующие полчаса они погрузились в безумный круговорот платьев, колец и цветов.
Вообще говоря, вся прошлая неделя стала бесконечным круговоротом платьев, колец и цветов. Стоило только рассказать кому-нибудь новость, и Джой сразу засыпали миллионом вопросов о деталях предстоящего торжества. И хотя она никогда особенно не интересовалась свадьбами, и не провела подростковые годы в мечтах о тюле и тиарах, и даже сейчас надеялась на что-нибудь сдержанное и простое, Джой не могла не заразиться энтузиазмом окружающих.
Больше года проработав в «КолорПро» на третьих ролях, Джой внезапно обрела статус знаменитости. Джеки и Роуз посчитали своим долгом докладывать о ее новостях всем вокруг: клиентам, девушкам, продающим сэндвичи, курьерам, управляющему – кстати, даже его жена была в курсе. Джой и не подозревала, насколько людей волнуют свадьбы, какое удовольствие принесет такая новость даже тем, кто едва ее знает, и какой огромный интерес проявят незнакомые люди к тому, что казалось ей незначительной мишурой.
На нее со всех сторон посыпались свадебные журналы, предложения по организации девичника, анекдоты, советы и поздравления. Окружающие стали чаще ей улыбаться, и вокруг нее всегда царило приподнятое настроение. Когда она приехала домой, чтобы рассказать новость маме, та улыбнулась впервые за последний месяц. На работе у всех словно выросли крылья. Даже ехидный Белла слегка смягчился от перспективы внести свой вклад в дизайн ее платья.
– Позволь мне его сшить. Умоляю, позволь.
Джой еще ни разу не видела Беллу в таком волнении – на его губах играла загадочная улыбка.
– Я ведь хорошо шью, да? – Он повернулся к Джулии. – Скажи ей, что я хорошо шью. Покажи ей корсет, который я сшил тебе для той дурацкой вечеринки. Давай.