Джордж уверял, что видит жизнь совершенно иначе с тех пор, как встретил Джой.
– Мое чувство прекрасного совершенно преобразилось. Стоит мне на тебя посмотреть, как просыпается желание купить новые занавески!
За три недели их встреч Джордж быстро и эффективно уничтожил все причины недовольства Джой по поводу его. Единственным его недостатком оставался лишь незначительный факт, что он не привлекал Джой физически, но им было так весело вместе, что Джой даже как-то позабыла об этой маленькой помехе и снова решила плыть по течению.
Теперь на работе все знали про Джорджа.
Джой однажды рассказала о нем одной из своих постоянных клиенток, болтливой девушке по имени Мими, которая работала через дорогу в «Сони», и уже через два дня все в «КолорПро» знали, что Джой нашла парня по объявлению в газете и теперь на седьмом небе от счастья. Не то чтобы она была против этой всеобщей осведомленности – Джой была не особо скрытным человеком, – но чем больше людей об этом узнавало, тем реальнее становилось происходящее.
Мужскую половину, похоже, весьма озадачило, что совершенно нормальная, симпатичная девушка опустилась до поисков парня в журнале, но дамы были потрясены историей обретения любви по объявлению. Девушки, прежде не проявлявшие к Джой ни малейшего интереса, зажали ее в углу комнаты для персонала, чтобы как следует расспросить.
Что именно привлекло ее в объявлении, что она подумала, когда впервые увидела этого парня, в какие он водил ее рестораны, на какие пьесы в театр?
На этот раз Джой донимали Джеки и Роуз, с любопытством поглядывающие на нее из-за своих сэндвичей с курицей и майонезом.
– Значит, он еще не признался тебе в любви? – спросила Роуз.
– Напрямую – нет.
– Уверена, скоро все случится. Боже, как романтично. Поверить не могу. Ни разу не встречала человека, который действительно нашел половинку с помощью объявления в газете. – Она восхищенно покачала головой.
– Кем он работает?
– Он бухгалтер.
– Боже, бухгалтер! – пропищала Джеки. – Думаешь, он очень богат?
– Вроде того.
– Какая у него машина?
– Просто служебный автомобиль. Какой-то там «Форд».
– Большой?
– Огромный.
– Боже.
Обе девушки какое-то время молчали, осознавая существование огромного служебного автомобиля.
– Как он выглядит? – спросила Джеки.
– Да ничего особенного. Обычный…
– У тебя есть его фото? – спросила Роз.
– Нет.
– Обязательно сделай!
– Да, – согласилась Джеки, – не забудь. Мы хотим на него посмотреть.
– Я постараюсь.
– У него хорошая квартира?
– Да, вполне ничего. Но нужно кое-что переделать.
– Зато она его. Ему принадлежит. Это немаловажно. Никаких соседей. Боже, Роуз, только представь – встречаться с парнем, у которого своя квартира!
– Не представляю, – медленно покачала головой Роуз. – Или с парнем, который водит тебя в роскошные рестораны. Или покупает тебе старинные украшения. Или присылает на работу цветы без повода. Боже.
– Боже, – повторила Джеки, – как же тебе повезло.
Они смотрели на Джой с благоговением.
– Ты его любишь? – спросила Роуз.
– Нет! – воскликнула Джой. – Конечно, нет. У нас было всего пять свиданий.
– Это неважно. Моя кузина встретила будущего мужа во вторник, а на следующие выходные уже проводила медовый месяц на Канарах. – Она послала Джой взгляд, в котором читалось восхищение такой безрассудной отвагой. – Теперь у них четверо детей, и они по-прежнему любят друг друга.
– Это прекрасно, но я не уверена, что выберу подобный путь.
– Боже, хочется и самой отозваться на какое-нибудь объявление, да, Роуз?
– Да, – кивнула Роуз. – Точно.
А потом произошло нечто странное – с ней заговорил Биг Ли.
– Гмм, привет, гмм, Джой. – Он произнес ее имя, словно впервые научился его выговаривать. – Там, эмм… Тебя к телефону. Срочно. Эмм…
И он снова исчез.
Она закрылась в маленьком кабинете рядом со складом и приложила к уху трубку.
– Алло?
– Джой, милая. Это мама.
– Мама! Что случилось? – Мама никогда не звонила ей на работу.
– Ох, милая…
– Боже. – Джой почувствовала, как в кровь хлынул адреналин. – Что?
– Твой папа…
– Что с ним?
– Он ушел.
– Куда ушел?
– От меня. К Тони Моран.
– Что?!
– Он меня бросил, Джой.
– Но когда? Почему? Не понимаю.
– Только что. Я разогревала ему суп. Микроволновка запищала, и тут он вошел на кухню с чемоданом. Сказал, что уходит. – Голос Барбары звучал приглушенно, словно кто-то поставил ей на горло ботинок. – Их связь не прекращалась все эти годы. Они все время… Делали это.
Джой почти слышала, как мама обескураженно качает головой.
– Мама, подожди, – сказала она. – Я сейчас приеду.
– 22 –
Джой и Барбара сидели в наступающих вечерних сумерках, потягивая из старомодных хрустальных бокалов херес и медленно осознавая произошедшее.
Алан ушел.
Он хотел «быстренько» развестись.
Он полюбил другую.
Лгал много лет.
А Барбара снова, в шестьдесят пять лет, стала одинокой.
– Мама, – спросила Джой, почувствовав острую потребность узнать историю своих родителей, – почему ты выбрала папу?
– В смысле?
– Что в нем было особенного? Чем он тебе понравился? Почему ты влюбилась?
– Чем понравился? – рассмеялась Барбара.
– Да.
– Ну, твой папа был самым красивым мужчиной из всех, кто мне встречался. Спроси лучше его, почему он выбрал меня.
– Мама! Это ужасно. Как ты можешь так говорить?
– Это правда. Мне было тридцать пять – достаточно много, чтобы считать себя молодой. Наивная. Неопытная. Да и красавицей меня сложно было назвать. А твой папа – он меня просто околдовал!
– Правда? – изумилась Джой.
– Да. Цветы. Подарки. Комплименты. Я никогда не знала ничего подобного.
– Ничего себе.
– Да. Тогда он был настоящим романтиком… Он не всегда был таким… Как сейчас. – Она со вздохом посмотрела на Джой. – А потом мы поженились, и нас отправили в Сингапур, и… Он изменился. Думаю, оба мы изменились. – Она задумчиво посмотрела в пустоту.
– Почему?
Она пожала плечами, задумчиво теребя пальцами ткань твидовой юбки.
– В те дни, в шестидесятые, многие хотели бы оказаться в Сингапуре. Жизнь там была очень напряженной. Он работал по двенадцать, иногда по четырнадцать часов в день. Много денег. А потом спиртное, наркотики – красивая жизнь. Никто не хотел останавливаться. В Сингапуре исполнялось любое желание, буквально преподносилось на блюдечке. Честно говоря, думаю, что это свело его с ума.
– А у него были там любовницы? В Сингапуре?
Барбара задумалась и вдруг побледнела.
– Ох, – равнодушно сказала она, – даже не знаю. Возможно. Наверняка. Столько красивых женщин. Стресс на работе. И эти наши проблемы, знаешь, с зачатием. Я уверена.
– И ты даже не думала от него уходить? Не думала, что заслуживаешь большего?
Барбара повернулась к Джой и вдруг пристально посмотрела на нее пронзительным, смущенным взглядом.
– Да. Много раз. Но не смогла.
– Почему?
Она повернулась к окну и уставилась в темноту.
– Я боялась сделать ему больно.
Джой удивленно на нее посмотрела.
– Сделать больно? После всех измен. После того, что случилось в Ханстантоне. Да он всю жизнь обращался с тобой, как с дерьмом.
– Все не так просто.
– Правда?
– Да. У твоего отца… Были свои причины. Я тоже не безупречна.
– Не правда. Ты безупречна.
– Нет, милая. Вовсе нет. Никто не безупречен. Всегда есть две стороны.
Джой слегка вздрогнула. Она чувствовала, за этим разговором стоит что-то еще, и сомневалась, что хочет знать, что именно.
– Мама, что ты хочешь сказать? Ты что-то от меня скрываешь?
– Нет, – улыбнулась Барбара, погладив Джой по руке, – нет. Конечно, нет. Просто не хочу, чтобы ты винила во всем отца, вот и все. Хочешь еще хереса?
Джой кивнула и посмотрела на затылок матери, утыканный бигуди, на ее волосы, окрашенные краской «Велла» оттенка «теплый махагон» и немного примятые после длинного тяжелого дня, и почувствовала прилив любви.
– Мама, ты ведь знаешь, что я люблю тебя?
Барбара повернулась к ней и печально улыбнулась.
– Конечно знаю, милая. И надеюсь, так будет всегда. Что бы ни случилось…
На следующее утро, пока мама Джой сидела на кухне и чистила остатки летней падалицы для яблочного пюре, Джой надела куртку и отправилась через дорогу, в дом № 18. Дверь открыла Тони Моран. На ней была фиолетовая водолазка и бежевые брюки, волосы подстрижены и уложены. Синие глаза подчеркнуты черными тенями, золотые цепи украшают тонкие запястья. От нее пахло духами «Пуазон». Она была высокой и стройной. Ей было пятьдесят один. Она обладала всем, чего не было у мамы Джой.