Джон Смит входил в совместную команду исследователей ЦКИЗ и ВМИИЗ, принимавшую участие в необъявленной всемирной гонке — кто первым построит молекулярный, он же ДНК-, компьютер, срастив тем самым биологию с информатикой. Идея эта возбуждала научное любопытство Смита и требовала от него полной профессиональной отдачи. В столь ранний час его привела в лабораторию надежда получить результат в очередном опыте по синтезу молекулярных сетей. Пока что ни ему, ни его коллегам не удалось получить органические полимеры с нужными свойствами.
Если опыт удастся, это будет означать, что новосинтезированные цепи ДНК способны к многократной переконфигурации, а команда учёных сделала ещё один шаг на пути к тому, чтобы отправить монокристаллический кремний, основу современных компьютерных микросхем, на свалку истории. Оно и к лучшему — современные технологии уже подошли к физическому пределу плотности кремниевых микросхем, в то время как молекулярные компьютеры обещали стать следующим шагом. Вот только сделать его оказалось непросто. Но когда ДНК-компьютеры заработают, они окажутся много мощнее, чем может даже вообразить средний обыватель.
Вот тут встрепенулась армия. И к исследованиям подключился ВМИИЗ США.
Едва заслышав о том, что в глубокой тайне организуется совместная команда исследователей из ЦКИЗ и ВМИИЗ США, Смит, которого данная тема и без того завораживала, пробился в эту команду, чтобы принять участие в технологической гонке, за победителем которой оставалось будущее.
— Привет, Джон! — В лабораторию въехала инвалидная коляска цитолога Ларри Шуленберга, ещё одного члена команды. — Слышал, что случилось в Пастеровском?
Джон поднял голову. Для своих пятидесяти с лишком бритоголовый, загорелый Шуленберг был необыкновенно энергичен и мог похвастаться серьгой с бриллиантом в одном ухе и широченными плечами — накачанными за долгие годы хождения на костылях.
— Я не слышал даже, как ты открыл дверь. — Смит осёкся, заметив, как непривычно мрачен Ларри. — В Пастеровском? — переспросил он. — А что? Что-то серьёзное?
Лаборатории Пастеровского института, наравне с ЦКИЗ и ВМИИЗ США, были одними из лучших в мире.
— Взрыв, — мрачно ответил Ларри. — Мощный. Есть жертвы.
Он выдернул листок из груды распечаток, которую придерживал на коленях.
Джон едва не вырвал заметку у него из рук.
— Господи боже! Как? Несчастный случай?
— Французская полиция другого мнения. Возможно, и бомба. Уже проверяют уволенных работников. — Ларри развернул кресло. — Я решил, тебе будет любопытно, — бросил он через плечо. — Мне сообщил «мылом» Джим Трейн из Портон-Даун, так что я скачал всю статью. Посмотрю, кто уже на месте. Всем будет интересно.
— Спасибо.
Смит прочёл заметку прежде, чем дверь успела затвориться. Потом, подавляя сосущее ощущение под ложечкой, перечитал…
Уничтожена лаборатория Пастеровского института
Париж. Вчера в 22:52 мощный взрыв разрушил трехэтажное здание лаборатории Пастеровского института. Погибло по меньшей мере 12 человек, ещё четверо находятся в критическом состоянии. Поиски жертв продолжаются.
Следователи пожарной охраны утверждают, что причиной взрыва послужил теракт, однако до сих пор ни одна группировка не взяла на себя ответственность. Следствие продолжается; ведущей версией остаётся месть недавно уволенных сотрудников.
Среди выживших опознан доктор Мартин Зеллербах, американский программист, получивший черепно-мозговую травму…
Сердце ёкнуло в груди.
«…доктор Мартин Зеллербах, американский программист, получивший черепно-мозговую травму…»
Марти?!
Джон машинально смял распечатку. Перед глазами всплывало лицо старого друга — кривая улыбка, пронзительные зеленые глаза, готовые то засверкать, то вдруг оловянно погаснуть, когда мысли их владельца уносились без предупреждения в горные сферы.