Прямо с площади Словен отправился к Довбушу, слово в слово пересказал речь Изяслава на вече и сделал вывод: Изяслав может развалить Руссинию. Нужно его срочно арестовать и предать суду за государственные преступления!
— Эк ты куда хватил! — воскликнул Довбуш, недоверчиво поглядывая на него. — Я понимаю, что из-за девушки можно крупно поссориться, но чтобы возвести на честного человека такую небылицу!.. Просто Изяслав хочет поднять народовластие в племени бодричей на новый уровень, вот поэтому и заговорил о возвращении к старым обычаям. Я согласен с ним, что с их помощью можно искоренить разные пороки, в которых мы погрязли. Так что нечего становиться на его пути, мешать преобразованиям!
Словен понял, что с Довбушем бесполезно разговаривать дальше, он не понимает и не хочет понять происходящие грозные события. Поэтому он кивнул и молча удалился.
Сначала он решил, что оставит все как есть и не будет вмешиваться ни во что. В конце концов, он правитель племени, а не всей страны, и не его обязанность заботиться о ее будущем. Пусть такая задача лежит на великом князе, ему за все отвечать. А он, Словен, уедет в родные края и станет заниматься делами племени словен, которых во время его долгого отсутствия накопилось предостаточно. Кроме того, надо налаживать и свою личную жизнь.
Ему двадцать два, пора обзаводиться семьей, а лучше Бажены жены он не найдет. «Завтра же зашлю сватов, через пару недель сыграем свадьбу, а потом увезу на свою родину», — решил он.
Но Словен был от природы человеком деятельным, поэтому у него в голове, помимо его воли, уже зрела другая мысль. События в Рерике так или иначе отразятся на его племени, могут самым пагубным образом аукнуться, надо всеми возможными средствами остановить Изяслава, пока он не натворил много бед в стране. Как это можно сделать, минуя великого князя? Только обратившись к племенным вождям — Бранибору и Брячиславу. Но поддержат ли они его? Не отвергнут ли так же, как Довбуш?.. Он стал про себя рассуждать о каждом из них.
Бранибор, этот долговязый пятидесятилетний вождь племени гаволян, был человеком неторопливым, рассудительным, решения принимал не спеша, основательно, но уж потом не отступал и дело доводил до конца. Всегда стоял он за единство страны и резко выступал против племенного обособления. Но, может, это на людях, в присутствии великого князя, а в душе мечтал отделиться и стать самостоятельным правителем? Ведь кому не хочется править единолично, ни от кого не завися; такое желание и он, Словен, замечал за собой. Что было у него главнее: судьба родного племени или будущее Руссинии? Словен точно не знал.
Иным был Брячислав. Вождь племени лютых был человеком горячим, невоздержанным, с переменчивым настроением, которое зависело от сложившегося положения. Сегодня он мог отдать тебе все, готов пожертвовать жизнью ради тебя, а завтра обругать, нахамить, ударить и даже убить. Он мог ни с того ни с сего напасть на соседей, ввязаться в бой, до самозабвения рубиться в первых рядах, а потом вместе с бывшими врагами гулять и пировать, как будто ничего не бывало. На серьезные разговоры о судьбах племени и страны никогда не шел и никогда их не вел, так что предугадать, как он встретит сообщение из столицы, было невозможно. «И все же надо ехать и к тому и к другому, — вздохнув, неожиданно для себя решил Словен. — Нельзя пускать государственные дела на самотек. Когда есть возможность повлиять на их ход, надо попытаться это сделать».
Он отдал приказание начинать сборы в дорогу, а сам решил зайти к родителям Бажены. Наверняка она не утерпела и рассказала, что он собирается засылать сватов. А вместо этого на неопределенное время жених исчезает из столицы. Что могут подумать Бажена и ее родители о нем? Обманщик, вертопрах, пустой человек…
Приход Словена вызвал в тереме переполох. Забегали слуги, подгоняемые окриками и понуканиями, навстречу спешила хозяйка, боярыня Драгана, дебелая, круглолицая; по лестнице, едва переставляя ноги, спускался боярин Войцех.
— Милости просим, князь, милости просим, — распевно говорила боярыня, кланяясь Словену. — Чего же заранее не предупредил? Мы бы озаботились, приготовились как следует. А так не взыщи, все второпях, все наспех…
— Я ненадолго, боярыня. В далекий путь отправляюсь, поэтому решил заглянуть ненадолго.
Приковылял Войцех, протянул сухую руку:
— Рад видеть тебя, князь. Проходи, дорогим гостем будешь. Сижу взаперти, от всего мира стенами терема отрезанный, совсем одичал. Надеюсь услышать новости, немного просветиться относительно последних событий.
В трапезной за накрытым разной снедью и питьем столом разговор продолжился на ту же тему. Словен рассказывал о речах, решениях и постановлениях на последнем вече, старался не давать им оценок, а слушал, что скажет по этому поводу старый боярин. Тот не скупился на резкие слова, ругал и Изяслава, и столичных жителей, а больше Довбуша, говоря, что такие действия расшатывают устои государства, могут привести к многим бедам. Слова его еще больше укрепили Словена в своем намерении встретиться с племенными вождями.
Провожала его Бажена. Он сказал, что как только вернется из поездки к гаволянам и лютичам, тотчас зашлет сватов.
— Возвращайся скорее, — сказала она ему на прощание. — Я с нетерпением буду ждать тебя.
Она взглядом проводила статную, высокую фигуру князя. Идти в терем не хотелось, пошла прогуляться по улице. Навстречу вывернулась Гудни. Скривила насмешливо губы:
— Что-то ты сегодня радостная такая, прямо-таки вся сияешь. Уж не замуж ли собралась случаем?
— Угадала, великая княгиня. Словен мне сделал предложение.
— Ишь ты! И когда свадьба?
— Как только вернется из поездки.
— Куда же он навострил лыжи?
— У него встречи с князьями Бранибором и Брячиславом.
— И по какому поводу встречаются князья?
— Не знаю точно, но Словен обмолвился, что разговоры предстоят очень важные, государственные.
— Словен твой очень умный человек, понапрасну слов на ветер не бросает. Раз он обещал жениться, значит, скоро у вас состоится свадьба. Надеюсь, пригласишь меня на торжество?
— Обязательно, великая княгиня!
Гудни теми же ногами к Довбушу:
— Важные новости, супруг дорогой. Словен что-то задумал против тебя.
— С чего ты так решила?
— Срочно отбывает к Бранибору и Брячиславу. Не иначе как станет подбивать их на какие-то действия. Хотелось бы узнать, на какие?
— Вспоминаю последние с ним разговоры и прихожу к выводу, что мой друг перешел в число моих противников. Уж больно резко выступает против всех моих преобразований! Так что твои подозрения имеют под собой почву. Нельзя его упускать из виду.
— Дам знак своим людям при дворцах князей как можно больше разузнать о содержании разговоров с Бранибором и Брячиславом.
— И чтоб слово в слово донесли!
Великие князья внимательно следили за настроениями и делами в племенах и в каждом из них имели своих соглядатаев и послухов, которые вынюхивали, подслушивали и выведывали тайны, им за это щедро платили. Вот им-то и было дано задание узнать, с какой целью поехал Словен к вождям гаволян и лютичей.
IV
Бранибора Словен застал тяжелобольным, в постели. Возле него хлопотали двое лекарей, поили настоями из трав, делали примочки на лоб. Он исхудал, руки стали тонкими, пальцы желтыми.
— Это я уже поправляюсь, а то думал, что курносая заберет, — говорил он слабым голосом. — Но ты не обращай внимания. Я живучий, выкарабкаюсь. Да и целители мои уверяют, что самое опасное в болезни позади.
— И где же тебя прихватило?
— Да где быть, кроме охоты! Погнался за лосем, а тот в болото. Я не удержался, соскочил с коня и за ним. Чуть было не утонул, ладно успел ухватиться за куст. Но просидел в холодной болотной жиже, сколько, сказать не могу, но довольно долго, пока слуги не добрались до меня и не вытащили. Азарт, охотничий азарт, куда от него денешься! Ну да ладно. Что там нового в столице? Доходят до меня смутные слухи, в некоторые не хочется верить. Что, правда там Довбуш зачудил, сам себе яму роет?
— Ты сказал верные слова, по-иному нельзя оценить его действия.
И Словен подробно рассказал князю о последних событиях в Рерике.
— Да-а-а, опечалил ты меня. Я и не предполагал, что так худо. Надо что-то предпринимать, иначе беды не оберемся.
— Вот за этим я и приехал.
— И какие твои намерения?
Словен глазами показал на лекарей.
— Да ничего, — произнес спокойно Бранибор. — При них можно. Это люди свои.
— Все равно пусть выйдут, — настаивал Словен.
— Что ж, раз надо, значит, надо. Выйдите, — приказал он целителям.
Те удалились.
— Надо нам, князьям, брать Довбуша в свои руки, — проговорил Словен. — Иначе он таких дел натворит, что и Руссинии не поздоровится.