— Вы пробовали обсудить с ним его поведение наедине?
— Да, я вспоминаю… Однажды мне удалось вытянуть из него несколько слов, когда мы сидели в кафе. Я выпытывала у него, признаюсь, это было глупо, не испытывал ли он ко мне каких-либо чувств.
— Почему? Разве на это были причины?
— Нет, думаю, во мне говорило тщеславие. В то время мне было трудно представить, что какой-нибудь мужчина мог остаться ко мне равнодушным! Ну… в общем, я ошибалась. Тома сознался, что встречается с другой девушкой…
— Он вам сказал, кто она?
— Нет, он никогда не называл ее имени.
— А у вас были какие-нибудь догадки?
— Нет. Тома рассказал мне, что любит ее, а она не обращает на него внимания… Короче, сами видите! Такое часто бывает, когда влюбляешься в первый раз…
— И вам не хотелось узнать правду?
— Хотелось. Но с другой стороны, я не воспринимала этого всерьез. И я была не права… — Матильда печально посмотрела вдаль, потом продолжила: — Если бы я оказалась повнимательнее, этого бы не случилось, он бы не наложил на себя руки.
— Вы знаете, как это произошло?
— Никто не знает. Его тело обнаружили люди, которые гуляли в тех местах…
— Версия о его самоубийстве показалась вам правдоподобной?
— Почему же нет? Тома не первый, кто решил свести счеты с жизнью из-за несчастной любви.
— Любопытно, — сказал Мишель, доставая фотографию Тома. — Этот снимок был сделан за несколько недель до его смерти, в июле восемьдесят третьего… Судя по улыбке, парнишка чувствовал себя превосходно.
Матильда посмотрела на фотографию.
— Верно, — согласилась она. — Но вы знаете жизнь не хуже меня, может, даже лучше. Настроение меняется и у счастливых людей. Достаточно какой-нибудь мелочи, чтобы все перевернулось…
— Я разделяю ваше мнение, — проговорил Мишель вставая. — Спасибо за помощь. Думаю, теперь смогу лучше понять, что произошло.
— Иногда все оказывается проще, чем мы склонны думать, не правда ли, инспектор? Со своей стороны, благодарю вас за интерес, который вы проявили к судьбе Тома. Он был замечательный парень. Я жалею лишь о том, что не выслушала его более внимательно. — Матильда тоже поднялась и пожала руку инспектору. — Я вас провожу, если позволите.
Иногда Мишель останавливался перед каким-либо предметом мебели или сувениром и обращался к Матильде за разъяснениями. Цены были высокие, но вещи того стоили.
Они покинули выставку и направились к машине.
— У вас прекрасный дом, — отметил Мишель, — и процветающий бизнес.
— Вы правы. Но должна сказать, нам во многом помогла мать Пьера. Правда, теперь мы работаем сами.
Мишель открыл дверцу машины.
— Кстати, вы в курсе, что произошло с Вероникой Майар? Она будто бы заговорила голосом Тома.
Матильда рассмеялась:
— Да, Элен нам рассказывала… Надеюсь, вы не принимаете этого всерьез?
— Нет, конечно… — Он сел в машину и опустил стекла. — В следующий раз я приеду уже как клиент.
— Мы будем рады, — любезно проговорила Матильда, по-дружески помахав ему рукой.
Он включил зажигание.
— Очень красивая, — пробормотал он, — но такая лгунья!
Мишель ехал медленно и поглядывал на дом. На втором этаже он увидел Пьера — тот наблюдал за ним, стоя у окна.
По возвращении в Лазаль инспектор расположился в шезлонге около бассейна. Пасмурное небо было затянуто облаками, которые наливались грозной свинцовой тяжестью. Поднялся ветер. Если так пойдет дальше, ночью обязательно разразится гроза.
Мишелю это даже нравилось. Он с детства обожал грозы и до сих пор помнил о первой грозе, которую застал в Бургундии на летних каникулах. Ночью его разбудили раскаты грома, сопровождавшиеся оглушительным треском. Молнии следовали одна за другой, освещая комнату синеватым светом.