Глава 6
Когда они сели за стол, усилия Жерома, непрерывно говорившего обо всем и ни о чем, принесли определенные плоды.
Мишель и Мюрьель постепенно расслабились и, забыв о странном происшествии, начали перечислять те эпизоды из своей жизни, когда им становилось страшно. Мишель вспомнил о детстве в деревне, когда, один в комнате, он не мог сомкнуть глаз из-за крыс, шуршавших в погребе. Мюрьель рассказала о нескольких случаях насилия в ее предместье.
После кофе пришло время более откровенных разговоров. Мюрьель поведала об Эндрю и тех трудностях, которые преодолевала, воспитывая его одна.
— Раньше не представляла, что это так сложно. Женщина не в состоянии быть одновременно и отцом и матерью. И я опасаюсь упустить что-то очень важное…
Мишель попытался ее успокоить:
— Знаете, вам не надо так волноваться. У меня не было отца, и я без него обошелся.
— Вы никогда не чувствовали, что его вам не хватало?
— Нет! Думаю, в каком-то смысле это было даже хорошо. У меня были «заместители» отца, я их сам выбирал и любил. Иногда я даже думал, что быть сиротой — преимущество. Все, кого я знал, смогли достойно выйти из этой ситуации, причем им не надо было думать, как избежать столкновений с одним или даже двумя родителями.
— С этим я не согласен, — вмешался в разговор Жером, — это ненормально и деструктивно. Если у человека нет крепких эмоциональных привязанностей, повышается риск нестабильного поведения. В кабинетах психологов полно таких несчастных.
— Возможно, в чем-то ты и прав, — неуверенно пробормотал Мишель, — но я продолжаю думать, что, если случай уготовил кому-то такую судьбу, это не всегда плохо…
Мюрьель тоже хотела высказать свое мнение, но тут раздался настойчивый стук в дверь.
Мишель вскочил и сделал друзьям знак, чтобы они не двигались.
— Продолжайте разговаривать, — прошептал он, потом пошел открывать, надеясь застать непрошеного гостя врасплох.
Инспектор резко распахнул дверь и оказался лицом к лицу с секретарем мэра, Жоржем Перреном. Тот был крайне удивлен такой манерой встречать гостей.
— Извините за беспокойство! Я пришел за доктором. Антонену сделалось плохо!
Жером вышел с чемоданчиком в руках.
— Мы с тобой! — крикнул Мишель. Затем, обращаясь к Мюрьель, он добавил: — Нужно удостовериться, что недомогание Антонена никак не связано с нашим делом.
В кафе полным ходом шли разговоры по поводу несчастного Антонена. Черт! Трудно было поверить в то, как это произошло!
Ни с того ни с сего он повалился на бок и стал бредить как безумный!
Мишель слушал, о чем говорили люди, и медленно двигался к комнате, находившейся позади зала, где Жером уже осматривал больного. Посетители, в большинстве своем люди пожилые, казалось, были напуганы. С некоторыми Мишель поздоровался, поскольку уже не раз видел их в баре.
Жорж Перрен стоял у входа в комнату, где лежал Антонен. Мишель, а за ним и Мюрьель вошли туда. Помещение было довольно просторным, с земляным полом; оно служило и жилой комнатой, и складом для бутылок. Здесь пахло выдержанным вином. Везде царил беспорядок, и на первый взгляд трудно было понять, что где лежит у Антонена. Личные веши валялись повсюду: среди кухонных принадлежностей, ящиков с бутылками и другими нелепыми предметами, такими, как старинная коляска, проржавевшая сушилка для белья и ручная тележка без колеса.
Хозяин кафе лежал плашмя на армейской кушетке, тяжело дыша и широко открыв глаза. Жером осматривал его.
— Думаю, у Антонена не было сердечного приступа, — доверительно сообщил он Мишелю. — Я позвонил в Алее. Его перевезут в клинику, чтобы провести дополнительные обследования.
В то время как Жером укрывал Антонена серым рваным одеялом, Мишель встретился со взглядом панически напуганного старика.