- О-го-го!!!
Собрав все карты со стола и забрав монету и деньги, оставив скупщика ни с чем, троица с гоготом выкатилась на улицу. Мужику в качестве дивидендов от сегодняшнего дня остались пустые бутылки да мусор и грязь на полу.
Пьяный и довольный патруль вернулся обратно на Ильич-стрит. Парни не сдерживали эмоции, они от ощущения великого кайфа отбили Лехе всю спину. Тот улыбался и никому не давал сдачи, несмотря на то что Валетов порой лупил со всей дури, пытаясь пронять толстокожего слона. Но тому все было нипочем. Выходило, что монета остается у Резинкина - не будет он чужое забирать, а вот деньги, деньги все Леха забрал себе. И теперь он становился королем, ведь в его карманах сейчас было больше тысячи. А Валетову ничего не досталось: он снова был зол и обижен на происходящее. У этого - звание, другой - ефрейтор, а у него снова - ни монеты, ни денег.
Сидя вечером в каптерке, датые и довольные, Простаков, Валетов и Резинкин начали играть в карты. Понятное дело, что теперь Леха пользовался авторитетом. Но почему-то, когда они играли втроем, Простакову опять не везло, и он проиграл пачку сигарет, купленную на рынке.
- Хватит придуряться! - злился Валетов. - Играй нормально.
Но Леха продолжал сдувать все подряд. В одну из раздач Резинкин стал гоготать без удержу.
- Ты че? - не понял его оставшийся недовольным сегодняшним днем Фрол.
- Да на, погляди! - Он отдал ему карты, и Валетов увидел, что на руках у Витька оказались две пиковые дамы.
- Это че такое?
Простаков улыбался во всю пачку:
- Тройка, семерка, туз. Ха-ха-ха! Как у Пушкина. Вы думаете, почему я у одноглазого выиграл? У меня в кармане еще одна колода была. Понятно? Кто меня учил-то?! А? - Он гоготал во всю глотку.
- Откуда? - недоумевал Фрол.
- Те карты, что я из вас вытряс, я собрал и…
Раскрылась дверь каптерки, и на пороге появился лейтенант Мудрецкий, дежуривший в эту ночь.
- Оборзели совсем! Людям спать не даете! Карты убрали.
Порявкав на пацанов, Юра закрыл дверь и ушел спать. Мудрецкий ненавидел дежурить в роте. Каждую ночь, как он заступал на дежурство, случалась какая-нибудь гадость: один другому морду набьет или какие-нибудь уроды в сортире марихуаны обкурятся. Сегодня, как это ни странно, в роте все прошло спокойно.
Лейтенант вышел из каптерки, посмотрел на взлетку. Так, следов крови нет - замечательно. Прошел в сортир - чисто. Дневальный на тумбочке стоит. Взглянув на часы, Мудрецкий посмотрел на тумбочку:
- Эу! - крикнул он. Дневальный, замерев по стойке «вольно», дремал. - Хорош спать, ори давай.
Встрепенувшись и раскрыв глаза, человек в форме увидел, что на часах уже шесть-ноль одна, и выкрикнул ненавистную команду:
- Рота, подъем!
Одновременно с его словами на этаж вошел комбат, гладко выбритый, морда бледно-красная с морозца, весь такой деловой, подтянутый, насколько это возможно с его огромным пузом. И тут же дневальный прокричал:
- Смирно!
Лейтенант на том самом месте, где застала его команда, обернулся кругом и замер - в коридоре больше никого.
- Че такое, я не понял, где люди? - забухтел комбат. - Минута прошла, никого не наблюдаю. Где дежурный?
Начался новый армейский день. Тем временем Простаков, лежа в каптерке и придавив собою во сне Резинкина, попытался разлепить глаза, но у него ничего не получалось до тех пор, пока Фрол, очнувшись, не стал пихать его в плечо. Не успели они прийти в себя со сна, как в каптерку завалил комбат, застав троих приятелей в месте, где им быть совершенно не положено.
- Это че такое? - бурчал Стойлохряков. - Ну-ка, построились! - Троица поднялась и оправилась. - За мной! - скомандовал Стойлохряков, и солдатам пришлось подчиниться. Он, не давая им одеться, в одной форме провел из казармы в штаб и застроил их у себя в кабинете.
Приказав дежурному приготовить себе чаю, комбат недолго тянул кота за интимное место:
- Где монета?
Никто из троих не пошевелился. У каждого в голове возникла одна и та же мысль: как комбат узнал о находке?
- Монету сюда! - палец стучал по крышке стола.
Никто не шевелился.
- Вы о чем? - заискивающе Фрол приблизился к начальнику, но тут же был окриком возвращен на место.
- Я не буду с вами шутки шутить! - комбат стучал уже кулаком по столу. Но его проявления крайнего нетерпения не ускорили сдачу денежки. - Мне что, с каждым по отдельности беседовать? - Стойлохряков хитро прищурился. - А может, попроще поступим? Задержу-ка я вас, ребята, на месяц здесь. Может, вы в отпуск не пойдете? Согласны каждый день копать?
Надо бы конфликт урегулировать как можно быстрее и с меньшими последствиями. Но никто из троицы не хотел первым начинать торги. По логике вещей, Витек сам должен был решить, отдавать монету или нет. Слава богу, это понимал и Простаков, и Фрол. Они молчали и ждали, пока Резинкин сдаст собственное добро. На крайний случай у них остались деньги - это уже неплохо. Фиг бы с ней, с этой монетой! Но Резинкин стоял не шелохнувшись и честными, преданными глазами глядел на комбата, не желая утрачивать древнюю реликвию, с тысяча шестьсот какого там она года, он не помнил.
Наконец Простаков наступил Резинкину на ногу, и тот заорал:
- А-а! А, да. Я, я. У меня… У меня, товарищ полковник, монета, - он порылся в карманах и выложил на стол желтенький кружочек.
Комбат, довольный, разрешил удалиться военнослужащим, но после завтрака вновь вернуться сюда к нему, вместе с лейтенантом Мудрецким. Как только солдаты ушли, подполковник принялся разглядывать находку. Он вертел ее в руках некоторое время, а затем точно так же, как Валетов, попробовал монету на зуб и поглядел, осталась ли на ней вмятина.
- Ну, ни фига себе! - Он снял трубку телефона и сообщил, что едет.
Запрыгнув в собственную «Ауди», комбат понесся по заснеженным улицам. Когда он входил гостиную Шпындрюка, тот встречал его уже вместе с супругой, одетый, бритый и готовый к существованию в сегодняшнем дне. Выхватив из рук комбата находку, Шпындрюк первым делом подошел к окошку. Жена крутилась тут же и протягивала время от времени свои пухлые ручонки, чтобы супруг дал ей возможность полюбоваться на драгоценность.
- Ну дай мне посмотреть, ну дай! - крутилась жена. И наконец он отдал ей монету.
- Смотри не потеряй!
- Да что ты, что ты!
Шпындрюк только после этого поздоровался со Стойлохряковым и предложил ему кофе. Военный не отказался. Прихлебывая из чашечки, на третий «ш-ш-ш-п», Протопоп Архипович, поглядев на подполковника, недоверчиво спросил у него:
- А где остальное?
Кофе едва не пролился на полевую форму.
- У меня только одна монета. Да и вы мне сами, Протопоп Архипович, сказали, что она одна-единственная.
- Не может быть такого, - обиженно возразил Шпындрюк. - Что же ты меня за дурака держишь? Ты знаешь, что в этих самых местах когда-то стоял дом графа Пустецкого, а вот в каком месте, до сих пор не знали. Богатый, сволочь, был! Жуть. Так вот этой монетке больше неоткуда тут взяться, кроме как из его дома. Ты хоть знаешь, где они копали?
- А то как же. Это мы все установим с точностью до миллиметра.
- До миллиметра не надо, - возразил Шпындрюк. - Давай лучше подумаем, как нам поиски продолжить. Ты уверен, что солдаты не нашли больше, чем одну монету?
Здесь комбат задумался:
- А что, это больших денег стоит?
Шпындрюк встал, отобрал у жены находку и положил ее перед комбатом на стол.
- Вот это голландский гульден. Их было выпущено всего по тем документам, которые есть, ты погоди… - Шпындрюк ушел и вернулся обратно с толстым справочником, - выпущено их всего три тысячи штук одним крупным феодалом. Это его собственные деньги. Стоимость этой монеты по каталогу… - Шпындрюк молчал так долго, что жена не выдержала и промычала, подгибая колени:
- Ну-у-у!.
Он поглядел на нее поверх очков, затем на комбата и тихо прошептал:
- Двенадцать тысяч.
- Рублей! - воскликнул комбат, хватая со стола монетку.
- Да нет, - улыбался Шпындрюк. - Не рублей, а у.е. Хочешь по нынешним временам в еврах, хочешь в долларах, но у.е.
- Ни фига! - жена кинулась к Стойлохрякову, и тот быстренько отдал ей монету от греха подальше. Не хватало, чтобы она начала его еще избивать - женщина в возрасте и достаточно нервная. Как с ней Шпындрюк уживается, - непонятно.
Заполучив обратно в свои руки дорогую находку, счастливая женщина подлетела к мужу и положила ее перед ним на стол, будто это она ее добыла и отняла у врага-комбата.
- Не волнуйся, дорогая, - Шпындрюк вернулся к кофе. - Надо бы плотно поговорить с солдатиками, а то, глядишь, остальное-то осядет у них в карманах. А бестолковые дети возьмут да вот таким мелким скупщикам продадут все. Если бы этот дворник не пожаловался мне, что его патруль обыграл в карты…
- В карты обыграл? - переспросил Стойлохряков. - Какой патруль? Это что же они, выходит, в патруле в карты играют и пиво пьют! Я обещаю, Протопоп Архипович, я из них душу выну, на Север сошлю!