Фу! Фу, какая чушь лезет в голову! Жизнь – не кино. Жизнь гораздо страшнее. За нею сейчас обязательно наблюдают. Быть может, похожие на конвоиров самцы сейчас посмеиваются, пялясь на мониторы и... Чего «и», она не смогла придумать.
Она решила не спать, но заснула.
Она проснулась от мелодичного звукового сигнала.
В первые секунды после пробуждения она не понимала, где находится. Первые секунды минули, и она все вспомнила.
Вспомнила она и про то, что «...сигнал подается за 15 мин. до разблокировки...»
14 минут спустя Сюзанна фон Гейрих – в мятой одежде, с кое-как приглаженными, сальными волосами, – стояла напротив двери и гипнотизировала мигающий светодиодом замок до тех пор, пока подмигивание не прекратилось, и в замке щелкнуло.
Сосредоточенная, готовая к новым ударам Судьбы, Сюзанна толкнула дверную панель и шагнула за порог. Точно с головой в омут. И очутилась в просторном помещении, которое сразу же проассоциировалось у нее с реалити-шоу.
Да-да, именно в реалити-шоу можно увидеть нечто похожее, такие же масштабные и многофункциональные интерьеры. Вон, и кухонный уголок вдалеке виднеется, и длинный обеденный стол, а вон, в другом углу, стоят спортивные тренажеры, есть тут и лестница наверх, не иначе, на свежий воздух, огороженный высоким забором, есть и вставшие кружком диваны да кресла, а во-он там, наверное, кладовка с инвентарем для уборки, а там вон, кажется, вход в бассейн или в оранжерею. А вот и еще две двери, точно такие же, как та, которая только что открылась Сюзанне. И эти двери тоже открываются. Вот открывается дверь, которая поближе, и порог переступает одетая по-домашнему женщина лет сорока, полноватая, с приятным лицом восточного типа. А вот открылась и дверь, которая немного подальше, и перешагнула порог по-спортивному одетая, подтянутая девушка.
– Доброе утро, Люба, – обернулась на секундочку к спортивной девушке полноватая женщина, оглянулась, чтоб поприветствовать, и снова смотрит на новенькую и улыбается доброжелательно.
– С добрым утром, Роза, – ответила спортивная полненькой и тоже уставилась на Сюзанну, и тоже улыбается. – Привет, подруга! – Это она уже Сюзанне. – Как на новом месте спалось? – И не дожидаясь ответа: – Нас предупреждали, что привезут новенькую, но скрыли, что такую симпатичную. Мы все про тебя знаем! Проходи, здесь тебе рады.
– Проходи, девочка, не тушуйся, – мотнула головой Роза. – Пойдем, сядем рядком, поговорим ладком. – И она первой пошла к конгломерату диванов да кресел. – Пойдем, не бойся. Соседок подбирают по психологической совместимости, так что мы тебе понравимся, и ты нам.
– Я нам кофейка приготовлю, – Люба развернулась и двинулась к кухонному уголку. – Новенькая, ты мне уже нравишься!
– Любаша, ты ее пугаешь.
– Новенькая, я в хорошем смысле! В общечеловеческом. Мы не лесбиянки, мы, как и ты, стопроцентные натуралки. Для справки – под лестницей есть дверь в кабинет релаксации. Там имеется отличный набор игрушек для отличного секса.
– Любаша, не будь вульгарной.
Спортивная Люба изъяснялась на русском чисто, а полноватая Роза с едва заметным, как у Бриджит Ли, акцентом.
Многие алчут войти в Историю, воздвигнув собственный нерукотворный памятник. Русскоязычный мультимиллионер (что интересно – литовец по национальности, уроженец города Риги), потратил на возведение сего эфемерного памятника все личное состояние, вплоть до грошика, и таки добился ажиотажной популярности Великого и Могучего. Правда, имени почившего в 2032-м эксцентричного богача большинство из говорящих на русском европейцев уже и не вспомнят. Нерукотворный надгробный памятник получился, увы, безымянным.
– Усаживайся, девочка, где тебе удобно, – Роза села на диван, Сюзанна пристроилась на краешке кресла напротив. – В ногах правды нет, милая? – Роза закинула ногу на ногу и откинулась на спинку дивана, а Сюзанна, вся такая напряженная, немного шальная, осталась сидеть, стиснув колени, стиснув кулачки на коленях. – Я, Роза, как ты слыхала. Вон ту пигалицу, как ты поняла, зовут Любой. А ты – Сюзанна, правильно? – Роза делала вид, что не замечает напряженного состояния новенькой. – Не удивляйся, что я знаю твое имя. Нам вчера вертухаи по громкой связи сообщили и как тебя зовут, и по какой статье тебя упекли.
– Роз! – выкрикнула из кухонного уголка, откуда потянуло ароматом кофе, Люба. – Роз, про то, что нас предупреждали, я говорила! Ты ей главное объясни, не томи подругу.
– Главное, девочка, в том, что мы такие же, как ты... э-э... ничего, что на «ты»? Не возражаешь?
Сюзанна отрицательно качнула головой, скупо и коротко, но понятно – нет, мол, не возражаю.
– Мы, как и ты, отбываем пожизненное. Сама видишь, в каких условиях, на каком режиме. Жить, как сама видишь, можно, и неплохо.
– За что? – спросила Сюзанна. Произнесла с трудом, во рту у нее пересохло.
– За что отбываем? Тебя интересуют формальные обвинения Суда, или... э-э... за что нас на самом деле изолировали от Общества?
– Нет... То есть да... То есть я имела в виду, за что такие условия? В обмен на что?
– Ах, вот ты о чем! Я тебя поняла. Тебе тоже при транспортировке показывали киноглупости про тюрьму, что на воле столь популярны у разжиревшего плебса. Это конвоиры так развлекаются, собаки. Дураки. Когда-нибудь кого-нибудь из осужденных хватит инфаркт, и Служба конвоя еще поплачет, попомни мои слова, Сюзи... Можно, я буду звать тебя Сюзи?
Сюзанна кивнула.
– А я буду называть тебя Светой, можно?! – выкрикнула вопрос Люба, разливая ароматный напиток по чашечкам.
Сюзанна вторично кивнула, хотя Люба и не могла этого видеть, она стояла спиной и сосредоточилась на кофе.
– Видишь ли, Сюзи, дело в том, что чиновники из Службы исполнения наказаний очень-очень– очень дорожат должностями. Государственная машина, она ведь безжалостна. Вскроет зэк вены, объявят заключенные голодовку, и госмашина выплюнет из себя независимую следственную бригаду, состоящую из людей, которые тоже очень-очень дорожат должностями. И не дай бог, найдутся объективные причины, сподвигнувшие зэков нарушить режим, поспособствовавшие членовредительству. Не дай-то бог! Тогда шестерни госаппарата придут в движение и обязательно сбросят с чиновничьего пьедестала виновного, который обязательно найдется. Высшее чиновничество, видишь ли, заранее просчитывает, на чем можно поскользнуться, и загодя стелет соломку. Зэкам создают такие условия, чтобы для недовольства оставались лишь субъективные причины. Заботясь о нас, они заботятся о себе. В Службе исполнения сидят умные люди, а в Службе конвоя, сдается мне, протирают штаны легкомысленные идиоты.
– Я осенью простудилась, – заговорила на ходу Люба, двигаясь с подносом от кухонного уголка к островку диванов и кресел, – так меня на три дня в больничку возили. Это что-то! На воле я имела серебряную страховку, но больничка от Службы наказаний – это что-то золотое в бриллиантах и с изумрудами. Угощайтесь!
Роза взяла источающую аромат чашечку, поблагодарила кивком. Сюзанна поблагодарила взглядом. Люба села рядом с Розой, поднос с последней чашечкой поставила себе на колени.
– Вы говорили про формальные обвинения и действительные причины вашей... то есть нашей изоляции, – вспомнила Сюзанна. После глотка кофе сухость у нее во рту исчезла. Кофе был в меру сладким, как раз таким, какой Сюзанна любила. И, кажется, даже одного из ее любимых сортов. И приятно обжигающий.
– Не «вы говорили», а «ты говорила», – поправила Роза, сложила полные губы трубочкой, подула на кофе. – Не люблю горячий... Девочка, мы все здесь формально за покушение на убийство. Ведь и тебя, Сюзи, упекли за покушение, да? Голос вчера нас проинформировал, мы, извини, в курсе.
– Да, сфабриковали Дело с формулировкой «За покушение», – Сюзанна слегка расслабилась. Поерзала в кресле, пристроила локоть на подлокотник, поджала под себя обе ноги.
– Эй, подруга Светка! Обивку обувью пачкаешь! Ночные уборщики, дармоеды, халтурят, мы сами здесь все чистим, убираем, чтобы грязью не зарасти.
– Извините, – Сюзанна опустила ноги на пол.
– Не «Извините», а «Да ну тебя, зануду»! – У Любы на щеках образовались смешливые ямочки, улыбка у нее была доброй и какой-то уютной, успокаивающей.
– Девочка, и у меня, и у Любы «Дела» сфабрикованные, и не стоит на этом циклиться, – Роза пригубила остывающий кофе. – Видишь ли, я лично на самом деле сижу за работу в фирме «Победители». Формально прижать к ногтю фирму не вышло, и власти пошли другим путем, устроили пожизненное всем ведущим сотрудникам, кому за что. Всякая власть боится динамики, оттого и велась охота на «Победителей». Сегодня в чести один образ жизни, основанный на одних понятиях, завтра появится жизненная необходимость в смене ценностей, и меня амнистируют.
– Можно спросить?
– Сюзи, дорогая, я догадываюсь, о чем. Слыхала афоризм «Историю пишут победители»? Фирма «Победители» за определенную плату бралась переписывать страницы Истории. «Победителям» голословно и бездоказательно пытались инкриминировать прямую подделку исторических документов. Не имея доказательств, фирму пытались обвинить в подкупе ученых и деятелей культуры. В пресс-релизах фирмы, видишь ли, заявлено, что специалисты меняют прошлое при помощи магии, что никак не...