— А вы, оказывается, филантроп.
Сет пожал плечами и открыл одну папку.
— Я делаю то, что должен делать.
— Похоже, что делать вы должны немало, — она указала на стену.
На его лице невольно промелькнуло выражение гордости.
— Эту традицию ввел мой дед, продолжил отец, а теперь — и я. Это часть того, что называется Монтгомери.
Клэр, никогда подолгу не жившая на одном месте, не могла себе даже представить, что значит иметь такие глубокие корни, как у Сета, или принадлежать к какому-то роду. Для нее фамилия Беллингем была всего лишь словом.
Ей хотелось побыть в этом кабинете подольше, но Сет уже направлялся к двери.
— Вы готовы?
На улице Клэр, прежде чем сесть в джип, еще раз взглянула на домик.
— Похоже, вы здесь делаете все свои важные дела.
Он широко улыбнулся.
— Это моя контора.
Верно. Сет — не просто обычный ковбой. Он — глава корпорации.
— Знаете, я даже не подозревала, что ранчо — это такой серьезный бизнес, — сказала Клэр, когда они отъезжали от конторы.
— Так и должно быть. Мой отец это сумел понять, но большинство фермеров так и ведут дела по старинке.
И не особо преуспевают, добавила Клэр про себя.
Минут через тридцать они приехали в «Беллингем». Только что посмотрев ранчо Сета, Клэр не могла не увидеть разницы.
Как и в большинстве небольших ранчо в округе, въезд на территорию «Беллингема» был украшен металлической аркой. По обе стороны фамилии владельца на арке были изображены колокольчики, такие, какие висят на шее у коров. Но на этом и заканчивалось сходство между ранчо «Беллингема» и «Розой Монтгомери».
В полях не было ни единой коровы. Клэр подумала, что, может быть, они пасутся где-нибудь на дальних пастбищах или за ними пока присматривает другой ранчеро.
Дедушка только расширил старый амбар, заметила Клэр. Новая часть не была даже покрашена.
Сет вывел джип на асфальтированную дорогу — во времена Клэр она была просто грунтовой, — и перед ней открылся каменный дом. Клэр впервые поняла, что заставило ее отца уехать отсюда — оторванность от всего мира. Она совсем забыла, какой замкнутой бывает жизнь на ранчо. Это не «Роза Монтгомери», где масса домов и множество людей. Кроме сезонных работников и собственных домочадцев, здесь не с кем поговорить и нечем развлечься. Соседний дом даже не виден. К концу того лета Клэр безумно радовалась поездкам в ближайший городок, Ройервилл, пусть даже для визита к доктору из-за аллергии.
Клэр любила общество. Наверное, ее отец — тоже. В первый раз Клэр подумала, что может понять отца, по крайней мере в этом плане. Но понять — это еще вовсе не значит простить, а Клэр и не думала прощать человека, бросившего не только жену, но и дочь.
Сет остановил машину рядом с двумя другими, на круглой площадке перед домом.
— Это, по-моему, Пит Стивенс и Люк Чанс.
— Адвокаты?
— Нет, — ответил Сет, выбираясь из машины. — Двое других ранчеро, мои партнеры.
Неужели ей не дадут даже собраться с мыслями? Эти техасские ранчеро — нетерпеливый народ. Спустив ноги на белый щебень дороги, Клэр только вздохнула, глядя, как на ее черные замшевые сапожки садится белая пыль. Великолепно.
У нее не было времени, чтобы подумать о своем уже далеко не элегантном внешнем виде, потому что из парадной двери дома вышли двое мужчин.
— Здорово, Сет! Ну что, загнал ты эту кобылку в стойло?
— Доставил в целости и сохранности, — он хлопнул ладонью по машине и усмехнулся.
Клэр так и застыла.
— Я вам не лошадь, — возмутилась она, но ее никто не услышал.
— Кроме шуток? — Ранчеро постарше, сильно смахивающий на медведя, повернулся к тому, который общался с Сетом на таком своеобразном языке. — Люк, с тебя ужин!
— Признаться, ты меня здорово удивил, Сет, — Люк покачал головой. — Нью-йоркские девчонки бывают ужасно упрямыми.
— Думаю, тебе виднее, раз уж ты женат на одной, — парировал Сет.
Старший продолжал восхищаться:
— Он же сказал, что сделает это, и, черт меня побери, таки сделал!
— Я вам не лошадь! — повторила Клэр, еще больше возмущенная тем, что Сет вдобавок побился насчет нее об заклад. — И не желаю, чтобы обо мне так говорили.
Наконец Сет обратил внимание, что она еще не выбралась из машины.
— Вы что-то сказали? — он нагнулся к стеклу.
— Я сказала, что я не лошадь!
Сет моргнул. Полуденное солнце светило ему в лицо, и ресницы отбрасывали тени на щеки.
— Мэм... Клэр, никто не называл вас лошадью.
— Он, — указала она пальцем, — сказал — «кобылка».
— Ну да, мэм, боюсь, что да, но он вовсе не хотел проявить неуважение.
Про себя Клэр подумала, что, может быть, и не хотел, но раз уж она поняла это по-своему, то отступать не стоит. Опершись на протянутую руку Сета, она по возможности благопристойно выбралась из машины. Каблуки сапог тут же погрузились в щебень, и Бог знает, какие на них остались царапины.
Юбка, даже с расстегнутыми тремя пуговицами, все равно оставалась слишком узкой и не позволяла делать широкие шаги. Идя по площадке под взглядом троих мужчин, Клэр сожалела о том, что дедушка заасфальтировал только дорогу и не подумал про двор.
К двери вели три ступеньки. Под сапогами Сета они жалобно заскрипели.
Клэр остановилась. Быстрый осмотр показал ей, что и порог и резные украшения отчаянно нуждаются в починке. В каменном фундаменте появились трещины. Весь дом был каким-то серым, проглядывающие кое-где остатки белой краски говорили о том, что когда-то он сверкал белизной.
Без слов ясно: дедушкино ранчо необходимо приводить в порядок. Деду и следовало этим заняться, а не достраивать амбар. Впрочем, если Сет купит эту землю, дом ему вряд ли будет нужен.
Сет открыл переднюю дверь с таким скрипом, что у Клэр заныли зубы. Все же она приободрилась, приглашая мужчин войти. Может быть, если Сет и не захочет покупать ранчо, то кто-нибудь из этих двоих купит?
Свежий весенний ветерок захлопнул за ней дверь, и Клэр словно вернулась на пятнадцать лет назад.
Та же мебель стояла на прежних местах. Та же безвкусная обивка желто-зелено-коричневой расцветки на стульях и диване, и занавески на окнах того же цвета. Однако грубая ткань нисколько не износилась.
Чего нельзя сказать о ковре, отметила про себя Клэр, подходя к дивану, чтобы положить на него сумочку. Со стороны окон он совершенно вытерся, а бахромы местами не было вовсе.
— Блэкки, — прошептала она, трогая носком оборванный край.
— Вы помните эту старую псину? — спросил старший ранчеро.
Клэр на мгновение забыла о спутниках, молча стоявших позади нее.
— Да, когда я гостила здесь, он был жив.
Она улыбнулась им, ожидая, когда их представят.
Сет немедленно понял ее намек. Протягивая руку к старшему, он сказал:
— Клэр, это Пит Стивенс.
Пит кивнул:
— Здравствуйте, мэм.
— И Люк Чанс.
Снова кивок и снова «здравствуйте, мэм».
— Зовите меня Клэр, — сказала она, памятуя о том, что Сету это до сих пор удается с трудом.
— Я очень сожалею, что вашего деда больше нет, — сказал Люк. — Бо был чудесным человеком.
— Одним из лучших, — добавил Пит.
Клэр пробормотала что-то в ответ, чувствуя себя ужасно неловко и отчаянно желая, чтобы эти выражения симпатии хоть немного касались и ее. Она подумала, объяснил ли им Сет причину ее отсутствия на похоронах.
Сет встретился с ней взглядом и мягко улыбнулся:
— Я принесу ваш багаж.
— Помочь? — спросил Люк.
Сет отрицательно покачал головой, и все трое переглянулись между собой.
Что все это значит? — недоумевала Клэр. Да, она взяла с собой одну сумку! Кому какое до этого дело?
— Я бы предложила вам что-нибудь выпить, — обратилась она к двоим оставшимся мужчинам, когда за Сетом закрылась входная дверь, — но не знаю, что здесь есть.
— Корнеплодное пиво, — хором ответили они.
— Ваш дедушка любил его больше всего, добавил Пит.
Корнеплодное пиво... Она не пила его с того самого лета.
— Тогда, значит, корнеплодное пиво. — Клэр вспомнила, как пройти на кухню. Когда она гостила на ранчо, в ее обязанности входило помогать по кухне миссис Дивз, кухарке.
На кухне стоял длинный стол, за которым обычно обедали работники и за который Клэр и усадила Люка и Пита. Она разливала пиво в большие кружки, когда вошел Сет в сопровождении еще двоих мужчин.
На них также были джинсы, рубашки и сапоги, и у обоих были совершенно одинаковые волосы, выбивавшиеся из-под ковбойских шляп.