Типичные запахи станций метро, много автобусов. Жизнь.
2 июня.
Необычайная тишина в полном вагоне пригородного метро. Раннее утро, семь часов. Как если бы люди принесли с собой свои неоконченные ночи. Вечером - полная противоположность: кругом - вибрации, бесконечная энергия наполняет воздух. На остановке люди торопятся вырваться на свободу. Из вагона метро видно, как сотни ног бегут по платформе, направляясь к выходу.
9 июня.
Служба социальной помощи населению расположена на цокольном этаже парижской мэрии, в десятом округе. Как только открываются железные ворота, люди устремляются к зданию, спускаются по лестнице, берут талон и усаживаются в ожидании своей очереди. Социальный работник в окне регистрации кричит абсолютно на всех. Какой-то человек протягивает ему свои документы. "Что это за тарабарщина? Я не понимаю по-китайски!" - кричит он. Он поднимается и направляется к людям, ожидающих свою очередь. "кто-нибудь понимает по-китайски?" Никто не отвечает. Служащий возвращается: "Вот видите, по-китайски никто не говорит". Приходите в следующий раз с переводчиком". Мужчина не двигается с места. Регистратор подталкивает его к выходу. Со стороны очереди слышится голос: "Подождите, может быть, он говорит по-английски? Do you speak English?" Регистратор поворачивается к человеку, произнесшему эту фразу: "Это не ваше дело". Китаец уходит.
В этом же зале, вдоль стены, ряд смежных окошек. В каждом из них за столом сидит женщина. Перед столом два стула. Когда называют номер, при подходе к окошку его сверяют, предлагают сесть, спрашивают, зачем ты пришел, просят твои документы. Это - исповедальня для бедных.
Перед выходом, служащий тщательно вырезает черную часть фотокопии, при этом внимательно следя за новоприбывшими, готовясь продемонстрировать им всю свою власть и презрение.
Это место, куда приходят только обездоленные. Сама идея, что здесь могут присутствовать другие слои населения, кажется абсурдной.
10 июля.
На мосту Женвилье. На дороге А15, можно лицезреть Париж. Здесь всегда интенсивное движение, которое никогда не прекращается. Проезжая, можно видеть, как мимо проносятся дома, административные здания, Эйфелевая башня до того момента, пока ты не возьмешь вправо, к площади Дефанс, каменный силуэт которой можно было увидеть еще издали в виде круглой арки.
В районе Коломб - Нантерр, который проезжаешь, чтобы добраться до моста Нейли, полосы движения меняются вот уже 20 лет. Из года в год маршрут всегда разный. Смутное воспоминание о многочисленных развязках: одна, огибающая административные здания Дефанса, выводила нас к подвесным мостам. На другой вечно были пробки перед университетом Нантерра. Была еще одна, петляющая между строительными лесами до открытия наземного туннеля. Сегодня эта трасса в виде восьмерки выводит нас из туннеля на автостраду А15. Все происходит так, как если бы речь шла о нестабильной почве между Дефансом и Коломб, на которой постоянно сдвигают и перемещают пути, запутывая их в виде большой цифры восемь, которая то спускается, то вновь поднимается. Можно спросить себя, остались ли еще люди на этом сдвигаемом и поворачиваемом участке земли.
12 июля.
В булочном отделе Труа - Фонтэна из кухни выходит продавщица с поджаренным пирогом. На ее правую руку одета стерильная резиновая перчатка. Положив пирог, она начинает расставлять на витрине кондитерские изделия правой рукой, на которой одета перчатка и левой, на которой ее нет. Я спросила себя, этой ли рукой она вытирала себе последний раз зад.
(Я могла бы просто написать, что это было нестерильно, но это иной способ представления реальности.)
18 июля.
Сегодня вечером я пошла в Сад Растений.