– Не самая удачная диспозиция, – проворчал Дмитрий Ледянников, глядя, как облака закрывают от него значительную часть театра военных действий.
– На войне не выбирают, – философски заметил Платон Эдуардович, уверенной рукой разливая коньяк по бокалам.
За стеклами кабины вовсю бушевали ветра, температура уходила в глубокий минус, но внутри за счет парового отопления можно было обходиться без верхней одежды.
– В нашем наблюдении, каким оно мне представляется со стороны, есть порочный элемент сибаритства. – Устав от гнетущей тишины, советник предложил новую тему для разговора. До начала масштабных боевых действий, по общему мнению наблюдателей, оставалось чуть более часа – самый неудобный из возможных интервалов. – Мы можем спокойно пить спиртные напитки, курить сигары и даже вести философские разговоры, в то время как представители двух крупных держав, двух столпов мировой политики сходятся в сражении не на жизнь, а на смерть. Я иногда думаю, а может, и наши ангелы-хранители точно так же сидят где-нибудь в сторонке, предаются райским наслаждениям и смотрят за тем, как мы, согласно свободе воли, совершаем одну глупость за другой. Как вы полагаете, Дмитрий?
– Вполне даже возможно, что так оно и есть, – согласился Дмитрий. – Однако мы невольно наделяем ангелов-хранителей всеми пороками, которые присущи и нам. Что для ангела возможность выпить хорошего коньяку или его райского аналога перед необходимостью следить за сохранностью нашей души? Ежели его приоритеты в пользу сибаритства, то это уже не ангел получается, а самый заурядный гений, о чьем существовании было известно еще древним грекам.
– Язычество какое-то, – нахмурился Платон Эдуардович. – Должно ли православному человеку верить в древнегреческих бесов? В них даже древние греки, как я слышал в университете, толком не верили.
– Вот и я о том же, – заметил Дмитрий. – Ваши прохлаждающиеся ангелы-наблюдатели столь же далеки от канонов православия, сколь и гении. С другой стороны, если эти гипотетические ангелы-гении не вписываются в православные законы, то каким боком в них вписываемся мы, по сути занимающиеся тем же самым?
– Вовсе и не тем же, – возразил действительный тайный советник. – Наша служба необходима для безопасности всей России. Мы – третья сторона, которая может дать показания в том случае, если кто-то из воюющих нарушит принятые всеми цивилизованными державами конвенции. Кроме того, мы такие же люди, как и те, кто сейчас будет умирать во славу Британской и Японской империй. И ничто человеческое нам не чуждо.
Сражение продлилось до самой темноты. Даже когда контуры дирижаблей стали сливаться с небом, все еще звучали выстрелы, разрывали пространство пулеметные очереди, падали и тонули подбитые корабли. Быстрая атака японцев помогла им вывести из строя практически все британские дирижабли среднего тоннажа, но оказалась бессильна против сомкнутого строя тяжелых броненосцев.
Потеряв в атаках четыре дирижабля, Курита попытался разрушить построение британцев при помощи созданного коллективными усилиями своих «психов» мощного воздушного потока. Попавший под его удар легкий дирижабль чуть поменьше «эринии» был безжалостно отброшен в сторону, окунулся в море и взорвался от попадания воды в машинное отделение.
Увы, это оказалась единственная потеря Риковера. Британские «психи» заметно уступали японским и числом и умением, но все же их способностей хватило на разрушение столь сложной психотехнической структуры. До тяжелых орегонских дирижаблей воздушный поток дошел в виде несерьезного порыва ветра – может, чуть более сильного, но явно не способного разрушить строй.
Чесноков приходил трижды, каждый раз с новой порцией комментариев к увиденному.