Она ознакомилась с ним, лицо напряглось, брови нахмурились.
- Интересно, кто же такое сморозил?
- Какая-то женщина.
- Это уж точно. И явно из тех, кто проживает в этом бараке.
- Это почему же?
- Никто о нас знать не знает. Но даже и здесь, ручаюсь, никому было невдомек, что он за птица. Кто-то сводит счеты, гнусь такая! Ален никогда...
- Да вы присаживайтесь.
Она в конечном счете все же уступила ему, при этом тщательно прикрыла полами халата оголившиеся ноги.
- Как давно вы его любовница?
Она выпалила не задумываясь:
- Восемь месяцев и одну неделю.
Комиссар едва не улыбнулся такой точности.
- И как все началось?
- Я работала тогда официанткой в кафе "У почты". Он нет-нет да и забегал туда, сядет, как всегда, на одно и то же место, у окна, и глазеет на прохожих. Его все знали, здоровались, но сам он в разговор не вступал. А потом я приметила, что он стал вдруг пялиться на меня. - Она с вызовом взглянула на комиссара. - Вам и в самом деле охота узнать, как все у нас началось? Ладно! Расскажу, сами потом докумекаете, что он не такой человек, каким вы его себе представляете. Дальше - больше, Ален стал захаживать и вечерами пропустить рюмочку. Как-то раз задержался до закрытия. Поначалу я все подтрунивала над его громадными из-за очков глазищами, которыми он так и высматривал меня, где бы я ни находилась в зале. А тут еще свидание у меня было оговорено с одним виноторговцем, с ним вы еще столкнетесь. Так вот мы повернули направо в улочку и...
- Что потом?
- Как что? Улеглись на лавочку на Марсовом поле!
Смекаете для чего? Обычно раз-два и готово. Разделались с этим, и я потрусила одна через площадь домой, вдруг слышу - шаги позади. Это был доктор. Немного струхнула. Обернулась и спрашиваю: чего, мол, надо. А он сконфузился, не находит, что ответить. А потом, знаете, тихо так пробормотал: "Ну зачем вы это сделали?" Я чуть со смеху не упала: "А вам что, завидно?" - "Меня это опечалило". - "Это отчего же?" А кончилось все объяснением в любви, в которой он, дескать, никак не решался до этого мне признаться, заверениями, что он человек глубоко несчастный. Вам смешно, да?
- Нет.
Все верно. Мегрэ не улыбался. Он прекрасно представлял себе Алена Верну в подобной ситуации.
- Так мы и колобродили до часу, а то и до двух ночи.
Я не выдержала и к концу разревелась.
- Он вас проводил до дому?
- Не в тот вечер. Это длилось еще целую неделю.
И почти все эти дни Ален просиживал в кафе, так и зыркая мне вслед. Ревновал даже тогда, когда я благодарила какого-нибудь мужчину за чаевые. Таким остался и до сих пор. Требует, чтобы я сидела дома и не высовывалась.
- Бьет?
Женщина инстинктивно подняла руку к синяку на щеке, рукав халата сполз, обнажив другие следы насилия, видимо оставшиеся после сжатия запястий крепкими пальцами.
- Это его право, - повторила она не без гордости.
- И часто так бывает?
- Почти каждый раз.
- Но почему?
- Если вы не догадываетесь, чего же тогда объяснять.
Любит, и все. А вынужден жить с женой и детьми.