Однако не надо было даже знать всей закулисной стряпни, чтобы заметить:
1. Именно газета "Молва", принадлежащая Эктору Табару и занимающаяся темными делишками, чтобы не сказать шантажом, уже трижды с момента катастрофы упоминала об отчете Калама.
2. Отчет был найден сразу после этой публикации и при довольно странных обстоятельствах.
3. Пикмаль, простой смотритель в Школе дорог и мостов, направился прямо в кабинет министра вместо того, чтобы отдать найденный документ своему непосредственному начальнику - директору Школы.
4. Жозеф Маскулен в курсе этого.
5. Он также, очевидно, знает о пропаже документа.
Интересно, какова роль Маскулена и Табара в этой игре? И играет ли они вместе или порознь?
Мегрэ снова открыл окно и долго стоял, глядя на набережную и покуривая трубку. Никогда еще ему не приходилось заниматься таким запутанным делом, имея в своем распоряжении так мало данных.
Если бы речь шла о грабеже или убийстве, он сразу почувствовал бы себя в родной стихии. Но здесь он столкнулся с людьми, которых знал понаслышке.
Ему было известно, например, что Маскулен завтракает каждый день за одним и тем же столом в ресторане "Камбала" на площади Победы, где к нему ежеминутно подходят поздороваться или сообщить шепотом какую-нибудь информацию.
О Маскулене говорили, что он в курсе личной жизни всех политических деятелей. Запросы в парламенте он делал редко, имя его обычно появлялось в газетах только накануне серьезного голосования. Тогда можно было прочесть:
"Депутат Маскулен предсказывает, что предложение будет принято тремястами сорока двумя голосами".
Знатоки дела верили этим предсказаниям, как откровению, так как Маскулен редко ошибался, да и то самое большее на два-три голоса.
Он не являлся членом никакой комиссии, не председательствовал ни в одном комитете, однако его боялись больше, чем лидера любой крупной партии.
Около полудня у Мегрэ появилось желание пойти позавтракать в "Камбалу", хотя бы для того, чтобы поближе взглянуть на человека, знакомого ему только по официальным церемониям.
Маскулен, холостяк, хотя ему уже перевалило за сорок. Никто не слыхал, чтобы у него была любовница. Не видели его ни в салонах, ни в театрах, ни в ночных кабаре.
Голова у Маскулена длинная, костистая; уже в полдень кажется, что он небрит. Одевается он плохо. Вернее, не обращает внимания на одежду; ходит всегда в неглаженом костюме, свидетельствующем, что чистоплотностью его хозяин не отличается.
Почему-то Мегрэ казалось после рассказа Пуана, что Пикмаль и Маскулен - люди одного типа.
К холостякам он питал недоверие: это люди, не имеющие никаких привязанностей.
В конце концов, он решил не ходить в "Камбалу", так как это могло выглядеть как объявление войны, и направился в пивную "Дофин". Там он встретил двух коллег, с которыми мог хотя бы часок поговорить о вещах, не имеющих отношения к отчету Калама.
Одна из дневных газет подхватила тему "Глоба", интересуясь, правда, более осторожно, завуалированно, что же в действительности происходит с отчетом Калама. Один из ее сотрудников пытался взять интервью у премьера, но не смог к нему прорваться.
Имя Пуана не упоминалось, так как строительством санатория непосредственно ведало министерство здравоохранения.
В три часа в кабинет Мегрэ постучали.