У кого, кроме вас, есть ключ от этой квартиры?
- У жены, разумеется.
- Вы мне сказали, что она не в курсе дела Калама.
- Я ничего ей об этом не говорил. Она даже не знает, что я был здесь вчера и нахожусь сегодня.
- Она интересуется политикой?
- Читает газеты. Старается быть в курсе, чтобы мы могли говорить о моей работе. Когда мне предложили выставить кандидатуру на выборах, она пыталась отговорить меня. Более того, не хотела, чтобы я стал министром.
Она не тщеславна.
- Она уроженка Ла-Рош-Сюр-Йон?
- Ее отец был там стряпчим.
- Вернемся к вопросу о ключах. У кого еще они есть?
- У моей секретарши, мадемуазель Бланш.
- Ее фамилия?
Мегрэ все записывал в свою черную записную книжку.
- Ламот. Бланш Ламот. Ей должно быть... сорок один... нет, сорок два года.
- Вы давно ее знаете?
- Она начала работать у меня машинисткой, когда ей едва минуло семнадцать лет, сразу после школы. С тех пор мы работаем вместе.
- Она тоже из Ла-Рош?
- Из деревни неподалеку. Ее отец был мясником.
- Красива?
Пуан задумался. Как видно, такого вопроса он себе никогда не задавал.
- Нет. Красивой ее не назовешь.
- Влюблена в вас?
Мегрэ улыбнулся, увидев, как министр покраснел.
- Откуда вы знаете? Вероятно, она по-своему влюблена в меня. Не думаю, чтоб в ее жизни когда-нибудь был мужчина.
- Ревнует вас к жене?
- Не в обычном смысле этого слова. Подозреваю, что она ревнует к тому, что считает своей областью.
- То есть она опекает вас на работе.
Пуан, хотя и прожил большую жизнь, казалось, был крайне поражен, хотя Мегрэ открывал простые истины.
- Вы сказали, что она была у вас в кабинете, когда доложили о приходе Пикмаля, и вы попросили ее выйти. Когда вы снова ее вызвали, вы еще держали отчет в руках?
- Кажется, да... Но уверяю вас...
- Поймите, господин министр, я никого не обвиняю, никого не подозреваю. Так же, как и вы, я пытаюсь разобраться. Есть ли еще у кого-нибудь ключ от этой квартиры?
- У моей дочери.
- Сколько ей лет?
- Анн-Мари? Двадцать четыре.
- Замужем?
- Она выходит, вернее, должна была выйти замуж в следующем месяце.
Теперь, когда собирается такая гроза, я уже ни в чем не могу быть уверенным. Вам знакома фамилия Курмон?
- Слышал.
Если Мальтеры были известны в политических кругах, то Курмоны были не менее известны в дипломатических, и по меньшей мере в течение трех поколений. Робер Курмон, владелец особняка на улице Фэзандери, один из последних французов, носящих монокль, вот уже более тридцати лет назначался послом то в Токио, то в Лондон и, кроме того, был членом Французского Института <Французский Институт - объединение пяти академий>.
- Сын Робера Курмона?
- Да, Ален Курмон. Ему тридцать два, он уже был атташе при трех или четырех посольствах, а сейчас является начальником очень важного отдела в министерстве иностранных дел.