Теперь она нетерпеливо посматривала на часы, которые по-старомодному носила на цепочке, как медальон.
- Если у вас есть ко мне какие-нибудь вопросы, задавайте побыстрее, - заявила она, уже готовая подняться.
- Как я понял, вы не любите своего зятя?
- Ненавижу.
- Ваша дочь тоже его ненавидит? Она несчастлива в браке?
- Этого я не знаю и знать не хочу!
- Вы не ладите с дочерью?
- Предпочитаю не обращать на нее внимания. Она такая бесхарактерная, такая безвольная...
- Вы сказали, что неделю назад, то есть в прошлый вторник, ваша внучка утонула в Сене.
- Ничего подобного я не говорила. Нужно повнимательней слушать... Мониту нашли мертвой в Сене, у нижнего шлюза.
- Однако никаких телесных повреждений обнаружено не было, и врач выдал разрешение на предание земле.
Она лишь окинула его высокомерно-презрительным взглядом, в котором промелькнула тень жалости.
- Как я понимаю, только вы одна подозреваете, что смерть девушки могла быть насильственной? На этот раз она не выдержала:
- Послушайте, комиссар! У вас репутация самого умного полицейского во Франции. По крайней мере самого удачливого. Одевайтесь! Сложите вещи в чемодан! Через полчаса я высажу вас на вокзале в Обрэ. В семь часов вечера вы будете уже в гостинице “Ангел”. Нам лучше сделать вид, что мы незнакомы. Каждый день, в полдень, Франсуа будет заходить в “Ангел”, чтобы выпить там аперитив. Вообще-то он не пьет, но я ему прикажу. Таким образом мы сможем общаться, так что им и в голову ничего не придет.
Она направилась в сад, несмотря на жару, видимо решив прогуляться в ожидании Мегрэ.
- Поторапливайтесь! - бросила она комиссару. Затем, повернувшись к нему, добавила:
- Будьте любезны, дайте чего-нибудь попить Франсуа. Он, наверное, сидит в машине. Можно вина, разбавленного водой. Только не давайте чистого. Ведь ему еще нужно отвезти меня домой, а он не привык к вину.
Г-жа Мегрэ, которая, должно быть, все слышала, ждала мужа у двери в переднюю.
- Что ты собираешься делать, Мегрэ? - спросила она, когда ее муж направился к лестнице, перила которой были украшены медными шариками.
В доме было прохладно, приятно пахло мастикой, свежим сеном, дозревающими фруктами и вкусным домашним обедом. Мегрэ снова, спустя пятьдесят лет, вдыхал запахи, так напоминавшие ему раннее детство, дом родителей.
- Надеюсь, ты не поедешь с этой выжившей из ума старухой?
Мегрэ оставил сабо на пороге. Он шел босиком сначала по холодным плиткам, потом по натертым мастикой дубовым ступенькам лестницы.
- Дай шоферу чего-нибудь попить и поднимись наверх, помоги мне уложить чемодан, - сказал он.
Глаза у него заблестели. Он сам заметил этот блеск, когда взглянул на себя в зеркало, подойдя к умывальнику, чтобы освежить лицо холодной водой.
- Я тебя не понимаю! - вздохнула его жена. - Ведь для тебя только что главной заботой были колорадские жуки.
***
В поезде было жарко. Устроившись в уголке, Мегрэ курил трубку. В окнах мелькали откосы с пожелтевшей травой, утопающие в цветах вокзалы, промелькнул и какой-то человек, стоявший на солнцепеке, забавно помахивая красным флажком и дуя в свой свисток, как мальчишка.
Виски у Мегрэ поседели.