В голове шевельнулась предательская мысль: почему из всех она выбрала для признания его? Словно Сара его использовала. Как индикатор, чтобы проверить реакцию остальных людей? Как исповедника?
Детектив Купер уже ушел домой, и скучающий голос на другом конце провода согласился передать просьбу Сары перезвонить ей следующим утром. В конце концов, никакой спешки нет. Дело уже закрыто.
Как же я ненавижу свой артрит и то ужасное бездействие,которое он навязывает. Я видела сегодня привидение,но ничего не смогла поделать. Мне бы следовало стукнуть его как следует и отправить обратно в ад,где ему и место. Вместо этого ялишь цыкнула на него. Неужели Джоанна привела его с собой,чтобы преследовать меня? Это не лишено смысла. Она явно замышляет что-то,с тех пор как нашла то проклятое письмо. «Неблагодарность с сердцем из кремня,когда вселишься ты в дитя родное,морских чудовищ ты тогда страшней...»[10]
Но чтобы для такой цели использовать Джеймса... Этого я никогда не прощу. Хотя,может,это он использует ее?За сорок лет Джеймс ни капельки не изменился. Повеселился же он,наверное,в Гонконге. Говорят,там парни переодеваются в девушек,и это дает педерастам ощущение некого подобия нормальности,когда они гуляют вместе на глазах у наивной публики. Он выглядит больным. Что ж,его смерть была бы прекрасным решением многих проблем.
Я сделала «несчастный,скверный выбор». Сегодня много треплются о цикличности жестокого обращения с детьми,но откуда им знать,что эти циклы намного сложнее,чем обычное ожесточение,иногда возникающее между родителями и ребенком. Каждому воздается по заслугам...
ГЛАВА 3
Около одиннадцати Джек работал в студии и услышал, как ключ повернулся в замке входной двери. Он окликнул ее, когда Сара проходила мимо открытой двери мастерской.
– Где ты была?
Сара выглядела очень усталой.
– У Хьюитов. Они накормили меня ужином. Ты ел? – Она не заходила в комнату, а стояла на пороге и смотрела на мужа.
Джек рассеянно кивнул. Еда мало значила в его жизни. Он показал в сторону холста на мольберте:
– Что ты об этом думаешь?
Насколько проще были бы их отношения, подумала Сара, если бы она была тупой и искренне не понимала, что он пытается выразить своими картинами. Насколько проще, если бы она просто приняла сторону одного-двух критиков живописи Джека – это претенциозная чушь и дешевая мазня.
– Джоанна Лассель, я полагаю.
За исключением траурного тона одежды и золотистых волос, у картины с оригиналом было очень мало общего. Стиль Джека заключался в том, что он с помощью форм и красок передавал эмоции. В этом полотне даже на самом начальном этапе чувствовалась экстраординарная бурность красок Теперь он будет писать несколько недель, накладывая на холст слой за слоем, пытаясь с помощью масла отобразить всю полноту и сложность человеческого характера. Сара разбиралась в его цветовом коде почти так же хорошо, как и сам Джек, поэтому смогла интерпретировать большую часть того, что он уже набросал: печаль (из-за матери?), пренебрежение (дочерью?) и, что и следовало ожидать, чувственность (по отношению к нему?).
Джек наблюдал за реакцией жены.
– Она интересная, – заявил он.
– Несомненно.
Его глаза злобно сузились.
– Только не начинай, – пробормотал Джек. – Я не в настроении.
– Я тоже. Пойду спать.
– Поработаю над обложкой завтра, – пообещал он нехотя. Время от времени Джек придумывал дизайн книжных обложек, но денег за это получал совсем мало, потому что редко укладывался в назначенные сроки. Ему претили обязательства, связанные с материальной выгодой.
– Я не твоя мать, Джек, – ответила Сара холодно. – Чем ты будешь заниматься завтра – твое личное дело.
Но муж уже настроился на скандал.