Но это было не так. Поиск границы, отделяющей Город от всего остального мира, был для Блума вовсе не причудой и не своеобразным хобби, вроде охоты на газонокосилок, которую придумала для себя Мейла. Блум и сам не смог бы сказать, когда именно впервые возникла у него эта идея и что послужило тому причиной. Теперь ему уже казалось, что он жил с ней всегда. Только прежде она была чем-то неосознанным и едва ли не эфемерным, подобно сну, воспоминание о котором тут же превращается в серый туман, стоит только попытаться перевести его яркие образы в слова.
– Мы на месте, господин Штукни, – сообщил, остано-вившиь у тротуара, автоэл. – Дом номер двадцать четыре.
– Отлично, – Блум открыл дверцу и, подхватив с сиденья рюкзак, вышел из машины. – Ты куда-нибудь торопишься? – обернувшись, спросил он у автоэла.
– Я? – озадаченно переспросил тот.
– Тебе нужно ещё куда-нибудь ехать? – уточнил сбой вопрос Блум.
– Других заказов у меня нет, – ответил автоэл.
– Ну, вот и отлично, – Блум похлопал машину по красной блестящей крыше. – Тогда подожди меня здесь. Скорее всего, : долго я не задержусь.
– А куда мы поедем потом? – бодрым голосом поинтересовался автоэл.
Блуму даже показалось, что он услышал в нем неподдельное любопытство.
– Потом и узнаешь, – улыбнулся Блум. – Договорились?
– Конечно! Нет никаких проблем! Все отлично! Просто превосходно!..
– В таком случае, прояви терпение, – прервал Блум стремительный поток восторженных восклицаний, грозящий превратиться в полноводную бурную реку.
Непринужденно помахивая рюкзаком, который он держал за лямки, Блум направился в сторону подъезда.
Еще издали заприметив Блума, робот-привратник ожидал его, заранее распахнув дверь. Руку, сломанную накануне Блумом, ему уже успели починить. И работала она, что с радостью отметил Блум, ничуть не хуже, чем прежде. Сей факт делал значительно легче тяжкий груз воспоминаний о том, как несправедливо обошелся он с несчастным роботом.
– Добрый день… Господин?…
– Штукни, – подсказал роботу Блум, придав при этом своему лицу отстранение-равнодушное выражение.
– Добрый день, господин Штукни! – бодро произнес всю фразу целиком привратник.
Остановившись на пороге, Блум окинул взглядом холл. Статуэтка, которую он использовал вчера как оружие, тоже стояла на прежнем месте. И, похоже было, что она ни в малейшей степени не пострадала. По крайней мере, никаких внешних повреждений Блум не заметил.
– Если вы сообщите мне, к кому направляетесь…
Придав своему взгляду холодную отрешенность от всего, что происходило и что могло произойти в любое из мгновений, отсчитываемых равномерными ударами пульса, Блум пристально посмотрел в круглый видеосенсор робота.
– Господин Штукни? – прервав свою обычную речь, удивленно произнес робот.
Идея Мейлы насчет изменения цвета глаз работала отменно, – даже в доме, где он прожил большую часть своей сознательной жизни, робот-привратник не узнал его.
– Мне нужен Стили Блум, – медленно произнес Блум. – Сообщи ему о том, что я пришел.
– Мне очень жаль, господин Штукни, – вновь обрел свою былую живость привратник. – Но я не могу этого сделать.
– Что это значит? – слегка повысив голос, Блум добавил в него ещё и интонацию недовольства. – Он живет в этом доме!
– Жил до недавнего времени, – поправил его робот.
– Он переехал? – сгорая от нетерпения, быстро спросил Блум. – Ты можешь сообщить мне его новый адрес?
– Мне очень жаль, господин Штукни, – ничего не выражающим голосом так же быстро произнес робот. – Но Стили Блум умер.
Блум от изумления даже рот открыл.
Прошло не меньше минуты, прежде чем он смог выговорить:
– Когда?
– Прошлой ночью, – ответил робот.
– И что теперь? – задал непонятный даже ему самому вопрос Блум.
– Что вы имеете в виду? – переспросил привратник.
– Ничего…
Блум тряхнул головой и, развернувшись на носках, торопливо, словно боясь, что кто-то может броситься за ним вдогонку, зашагал в ту сторону, где ожидал его автоэл.
Забравшись на заднее сиденье машины, Блум наклонился вперед, прижав горячий лоб к спинке переднего сиденья, обтянутого мягкой, кажущейся чуть прохладной эрзац-кожей.
– Куда едем? – негромко спросил автоэл.
– Дай подумать, – глухо отозвался Блум.
– Поехали, – подняв голову, приказал автоэлу Блум.
– Куда? – спросил тот.
– Прямо и до начала улицы.
Блум не собирался долго ломать голову над загадкой инфора, поскольку понимал, что решить её собственными силами, не имея к тому же полного объема требующейся для этого информации, был не в состоянии. А, значит, единственное, что ему оставалось, – продолжать начатые поиски границы Города. Пока, как ему казалось, только на этом направлении он имел самые большие шансы на успех.
Автоэл подъехал к тротуару и, резко сбросив скорость, остановился.
На левой стороне улицы стоял, подпирая небо, дом под номером один. Напротив него находился дом под номером два. Между ними возвышалась стена с рядами слепых окон, забранных зеркальными стеклами.
Ни одной двери, ведущей в дом, перекрывший улицу, Блум не увидел. Но, поскольку окна в доме имелись, можно было предположить, что был в него и вход, да только находился он по другую сторону здания. Таким образом, попасть в дом можно было, только переместившись с помощью лифта на другой уровень. На какой именно, Блум не знал, но собирался это выяснить. Ему-то был известен способ, как можно попасть в любое здание, минуя центральный вход.
Блум вышел из машины.
Автоэл ни о чем не спросил его, но при этом не двинулся с места.
Даже если он и вознамерился шпионить за своим пассажиром, Блума это сейчас нисколько не беспокоило. По данным инфора он умер. Ну, а покойнику не пристало волноваться по какому бы то ни было поводу.
Все окна в доме, естественно, были закрыты.
Блум подошел к совершенно случайно выбранному окну, достал из рюкзака прут и пару раз стукнул железкой по раме.
Дав знать о своем присутствии, Блум сделал два шага назад, чтобы хозяин, благо у него возникнет подобное желание, мог хорошо рассмотреть его.
Подождав с минуту, Блум перешел к соседнему окну и снова стукнул прутом по краю рамы.
К величайшему удивлению Блума, на этот раз ему даже ждать не пришлось. Окно распахнулось настежь и вниз из него свесилась голова, покрытая серыми, отросшими сверх всякой меры волосами, сальными лохмами торчащими во все стороны. Лицо у хозяина окна было оплывшим и сильно помятым, словно его только что вытащили из постели, не дав даже толком проснуться. Подбородок и щеки покрывала густая щетина. Мутный взгляд водянистых глаз с белками, покрытыми частой сеткой красноватых прожилок, проплыл из стороны в сторону.