Иногда, по воле автора, течение романа нисходит к публицистике, к полемике о справедливости или несправедливости действий постсоветской демократической власти и приближается в литературном качестве к лучшему Проханову, только с иными взглядами, иной, так сказать, «идеологической платформой». Автор способен умело внедрить читателю мысль о неминуемых зверствах коммунистов, случись им вновь прийти к власти. И подкрепляет свои опасения недалекой историей… Он даже оправдывает расстрел Белого дома угрозой гражданской войны и тем, что малая кровь спасает от большой. (Напомним, что во время написания романа Ельцин еще был у власти…) Кто-то может возразить, что Сталины, Пугачевы и разины «приходят» независимо от наличия в стране коммунистов, они возникают стихийно, когда количество обездоленных сограждан превышает допустимую планку, а ложь переполняет чашу терпения… Но оставим это на совести кремлевских обитателей. Они завалены кипами неотложных документов, осаждены толпами просителей, околокремлевских мошенников и кремлевских воров… Есть ли у них время на пустяки? Писатель сам имеет богатый опыт работы в администрации президента и знает эту публику не понаслышке… Их, судя по роману, больше всего заботит собственное благополучие, гнев и милость начальства, возможная смена власти… Они в крепости (ведь Кремль – это крепость) и держат оборону… Обычные люди, волею судеб отгороженные от остальных нерушимой цитаделью…
«Мне кажется, я должен был появиться в Кремле, ходить по коридору с высокими сводами и скрипучим полом, сидеть в кабинете с деревянными панелями и старой массивной мебелью. Зачем? Не знаю. Быть может, для того, чтобы был кто-то, кто смотрит на все спокойными глазами, воспринимает всех сердцем, открытым добру, а не страху».
«Жизнь дается нам для того, чтобы мы научились любить», – полагает писатель и добавляет: «Быть может, это и глупо, но я верю, что любовь когда-нибудь спасет мир!» При этом ни о какой любви в самом романе речи не идет, напротив, мы слышим истории предательства, лжи, мошенничества, страха, похоти, но не любви… Повторяю, автор – человек отнюдь не наивный, он умный и глубокий аналитик, который ставит неутешительный диагноз человечеству и выписывает рецепт спасения: оно в том, чего не может быть в обществе, основанном на лицемерии и страхе…
Так почему нами до сих пор правит страх? Сможем ли мы преодолеть его? Нужен ли он нам? Способны ли мы жить без страха? Об этом размышляет Игорь Харичев и приглашает нас разделить эти непростые думы…Андрей Журкин. Через тернии к звёздам
В двух песнях в стиле РЭП [20] со свободной распальцовкой
Песнь вторая
Примечания
1
Быхах (якутский нож) – небольшой нож, 12–18 см, хвостовик 5–7 см, насаживается в рукоять, сделанную из березового корня.
2
Швертбот – тип конструкции парусной яхты.
3
Спинакер – дополнительный парус большой площади, устанавливаемый при слабом ветре перед мачтой.
4
Фордевинд – попутный ветер, дующий прямо в корму
5
Оверштаг – поворот судна через линию ветра.
6
Бейдевинд – курс яхты под острым углом к ветру.
7
Ватерлиния – черта, по которую судно углубляется в воду.
8
Фут – 30,48 см или 12 дюймов.
9
Эскарп – крутой внутренний откос рва.
10
Грот – нижний прямой парус на грот-мачте парусного судна.
11
Галс – движение судна относительно ветра. Различают левый (ветер дует в левый борт) и правый (ветер дует в правый борт) галсы.
12
Искаж. англ. All right! All right! – Хорошо! Хорошо!
13
Гик – горизонтальное рангоутное дерево, по которому растягивается парус.
14
Шпангоут – бортовая поперечная балка корпуса судна.
15
Румпель – рычаг у руля для управления им.
16
Краспица – на больших яхтах поперечный брус на мачте.
17
Искаж. англ. Тит right! Тит right, your foresail! – Поверните вправо! Поверните вправо ваш фок!
18
Буер – кабина на коньках или колесах, передвигающаяся по льду или суше с ровным рельефом при помощи парусов.
19
Тогда, в далеком 1984-м, мы с моей лучшей подругой Мариной Бабенко впервые надолго расстались. Это стихотворение никогда не публиковалось из-за того, что меня в нем не устраивало одно слово. Сейчас это слово исправлено. А Марина погибла в 2011 г. во время теракта в Домодедово (прим. автора).
20
РЭП – рабочий эпос. Песнь первую см. в № 1 (1) 2012.