— А у меня есть выбор?
— На самом деле нет, — усмехнулась Рисенн. Это была ее любимая часть программы: поиски спрятанного пергамента в ее обширных одеяниях. Обычно Драко наигрывался в эти прятки досыта, но сегодня он был слишком раздражен, потому, крепко обхватив ее за талию одной рукой, засунул другую ей под платье и заскользил вдоль бедра, где под резинкой чулка и обнаружил рулончик. Вытащив, он помахал пергаментом перед носом Рисенн:
— Есть.
— Как ты догадался? — рассерженно спросила она.
— Ты женщина, а потому совершенно предсказуема.
Рисенн издала совершенно девчачий раздосадованный вопль и слезла Драко с груди, воздвигнувшись над ним в таком ракурсе, что, чуть приподними он голову, ему бы открылся совершенно восхитительный вид на ее юбку… ну, и все остальное. Он решил показать себя джентльменом и не позволил себе ничего подобного, просто поднялся и отряхнул с себя снег.
Она стояла и смотрела на него, в этом взгляде не было ничего женственного или девичьего: это был холодный, пронзительный, расчетливый взгляд человека без возраста…
Он никак не мог угадать, сколько же ей лет — спрашивать он и не пытался, все равно она бы ни за что не сказала.
— Ты ужасен.
— Ничего подобного, — Драко пергаментом стряхивал снег с рукавов, — не изображай, что тебя вообще волнует то, чем я занимаюсь.
Рисенн усмехнулась, продемонстрировал острые белые зубы.
— Ты прав.
Она качнулась вперед, впечатала ему в щеку поцелуй — он вздрогнул: ему показалось, что кожи коснулась раскаленная зола.
— С Рождеством, — произнесла она. — Увидимся перед твоим днем рождения!
— Не сомневаюсь. С учетом того, что день рождения у меня в июле…
— Это ты так думаешь, — и она исчезла. Драко тупо таращился туда, где она только что стояла: сколько раз он ни говорил ей о том, что на землях Хогвартса аппарировать нельзя, ее это совершенно не заботило.
Драко мрачно покосился на зажатое в руке письмо и начал его рассматривать. Аккуратно скрученный пергамент, перевязанный черной ленточкой и скрепленной печатью в виде мертвой головы. Это была не личная печать Малфоев, после всего того, что случилось, отец не пользовался ей, теперь она смотрела на Драко с его левой руки… Перстень, надетый поверх тонких кожаных перчаток…
Мрачно вздохнув, он собрался с силами и начал распечатывать письмо, но в этот миг хруст наста заставил его вздрогнуть. В полумраке снежной поляны, на снегу, лицом вниз растянулся Гарри Поттер.
* * *
— Батюшки, Поттер! — зазвучал у Гарри над головой полный задора голос. — Делаешь снежного ангела или же просто очень-очень устал?
— Заткнись, Малфой.
Гарри перевернулся на спину и уставился на силуэт Драко — черный на фоне сапфирово-синего неба. Снежинки серебрились в его светлых волосах, глаза поблескивали серыми замерзшими озерами.
— Я упал.
— Заметно, — Драко протянул ему тонкую затянутую в черную перчатку руку. — Давай вставай.
— Не хочу, — упрямо ответил Гарри.
— Замерзнешь.
— И чего?
— И правильно. Замечательная позиция, — и Драко хлопнулся в снег рядом с Гарри, который раздраженно повернулся к нему.
И почему он не хочет оставить меня в покое, что не соображает, что я хочу пострадать в одиночестве?…
— Порвешь свои затейливые перчаточки, — произнес Гарри.
— У меня дома еще шесть пар, — в тон ему ответил Драко. — А что с тобой такое? У тебя вид, будто кто-то подстроил тебе свидание со Снейпом.
Гарри похоронно рассмеялся.
— О, узнаю этот мрачный смех, — заметил Драко. — Никак проблемы с девушками?
Драко говорил очень осторожно, и Гарри приподнял голову и взглянул на него, пытаясь что-нибудь понять по выражению его лица. Все это время они старались не поднимать тему Гермионы в своих разговорах, Драко всегда был вежлив и почтителен в выражениях, если речь заходила о ней. Гарри понимал, что все это значит — Драко по-прежнему хранит внутри все эти чувства к Гермионе… Гарри подозревал, что именно это и стояло за тем, что Драко и Джинни разошлись. Так или иначе, Блез, по-видимому, не обращала на это внимания, ну, или же убедила себя, что все это пустяки.
— Ага, — Гарри сам удивился, услышав свой голос. — Можно и так сказать.
Драко вопросительно приподнял брови.
— Мы разругались, — добавил Гарри.
Драко по-прежнему молчал.
— Гермиона и я, — уточнил Гарри.
— Понятно, я и не думал, что ты имеешь в виду Буклю.
Гарри мрачно усмехнулся, — по видимому, это навело Драко на какую-то мысль, он поднялся и снова протянул руку Гарри.
— Поднимайся. Прогуляемся.
На этот раз Гарри принял руку и встал на ноги.
— И куда?
— В Хогсмид.
— В Хосгмид? — Гарри попытался было вырвать руку, но Драко потянул его прямо к Запретному лесу. — Зачем?
— Нам надо напиться.
— Но в «Трёх метлах» только сливочное пиво. А я тебе не домашний эльф!…
— Слушай, Поттер, просто заткнись и доверься мне.
* * *
Солнце соскользнуло за горы, окружающие Хогсмид, подсвечивая идиллическую деревенскую картинку в розоватым светом. Снег пушился сахарными перинами на крышах домов, украшенных волшебными Рождественскими огоньками. Они сверкали изумрудными и гранатовыми капельками сквозь искрящийся снегопадом воздух. Из труб вился дымок, расчерчивая вечернее небо тонкими полосками-перышками.
— Потрясающе, — Драко замер на дороге, ведущей к деревне. Золотой знак «Вы входите в Хогсмид» на границе деревеньки был тоже увит танцующими красно-зелеными искорками. — Да, в этом месте не надо бояться, что забудешь про Рождество…
— Рождество, — самым мрачным тоном повторил Гарри, словно говоря о недавно постигшем его совершенно жутком несчастье. — А я еще никому не купил подарков…
Драко покосился на него:
— То есть ты хочешь сказать, что я не получу тот заводной паровозик?…
— А тут еще свадьба, — все тем же похоронным тоном продолжал Гарри. — Она сразу после Нового года, а у меня им нечего подарить…
Драко захлопал ресницами, на которые налипли снежинки:
— Есть что-нибудь от Сириуса?
Гарри покачал головой.
— Да нет… Я думаю, он весь в приготовлениях.
— А как там насчет волынок?
Слабая улыбка чуть тронула губи Гарри.
— Полагаю, что воз и ныне там.
— Это ненадолго, уж я-то свою матушку знаю, — но Гарри уже не слушал его. Он смотрел на деревню — глаза его потемнели, он весь погрузился в себя… Зима окутала его, сделав эти черные волосы и красную мантию такими драматическими, окрасила щеки здоровым ярким румянцем… Все только опущенные уголки губ делали лицо несчастным, портя всю картину.
— Держись, Поттер, — посоветовал Драко. — А то ты выглядишь так, словно у тебя только что сова сдохла.
— Гермиона меня ненавидит, — признался Гарри, нервно теребя браслет на руке. Драко давно заметил его, но ни разу не спросил у Гарри, что это за штука. Впрочем, что бы это ни было, похоже, Гарри она здорово нравится, — Драко с сентября ни разу не видел, чтобы Гарри ее снимал.
— Ненавидит тебя? — тряхнул головой Драко. — Что-то я сомневаюсь…
— Да кого волнует, в чем ты там сомневаешься, — монотонно отрезал Гарри.
— Еще одна чудесная позиция, — произнес Драко. — Прекрасно. Конечно, кроме тебя в этом мире никого просто не существует, — он подошел и сгреб Гарри за мантию. — Пошли.
Он потянул его за собой, и Гарри не стал особенно упираться. С трудом пробираясь по занесенной снегом дороге, они вошли в деревню и пошли мимо теплых огоньков окон, от которых доносились запахи пряников и корицы. Наконец они очутились в торговой части Хогсмида с магазином Зонко — уже закрытым — в одном конце и «Тремя метлами» — еще открытыми — в другом.
Едва они вошли, на них обрушилось тепло, гул голосов, шум. Драко быстро шепнул заклинание, благодаря которому снег исчез с их одежды, не оставляя луж.
Будь вдумчив всегда — мой девиз.
За стойкой бара им заулыбалась мадам Розмерта.
— Привет, Драко, — кивнула она, — Гарри…
— Мы мимоходом, — со значением произнес Драко.
Она выгнула бровь.
— Ну, желаю повеселиться.
Гарри в замешательстве взглянул на Драко:
— Малфой, что все это…
— Иди давай, — Драко отпустил шиворот Гарри и потянул его вперед за руку через полупустой зал, где волшебники и волшебницы в тишине выпивали за длинными дубовыми столами, мимо огромной украшенной Рождественской елки и нырнули под лестницу, упершись в стену, совершенно пустую, если не считать картины в золотой раме с изображением юной красотки, отдаленно напоминающей мадам Розмерту. Она кокетливо им подмигнула.