– Двенадцать лет тюрьмы, Вука, – снова заговорил граф. – Двенадцать лет в смрадной венгерской тюрьме. А после – отвратительный документ, фальшивка, написанная по приказу этого мерзавца Корвина, чтобы опорочить честь того, кого он предал и продержал в заточении столь долго… Поганая, гадкая, подлая фальшивка.
– Но ты же знаешь – он и правда сажал людей на кол, – примирительно возразил Чосер.
– Конечно – своих врагов. То были времена решительных нравов и гордых сердец. Кровожадные и дикие времена… великие времена. Так или иначе, все должно свершиться со дня на день. Мы поможем Южанину, а он поможет нам.
В глубоком, властном, уверенном голосе графа было нечто, от чего пробирала дрожь. Едва заметные, но явные нотки безумия – вот что звучало в нем. Медленно-медленно я подался вперед, заглядывая в люк. Кариб стоял у пульта спиной к салону, а мистер Чосер с графом расположились на диванах, возле столика с радиопередатчиком. Вука, раскрыв дверцу бара, достал высокую бутыль с двумя бокалами. Граф положил ногу на ногу и бросил цилиндр на столик.
Осторожно потянув из кобуры револьвер, я увидел, как из ствола потекла вода, и засунул его обратно. Состав начал поворачивать, следуя изгибу эстакады, – впереди рельсы уходили в темноту туннеля.
Я достиг своей цели: все мои враги были рядом, прямо подо мной. Вот только у меня не было ни малейшей идеи, как расправиться с ними.
2
Туннель шел большой дугой, он все загибался и загибался, вокруг было темно… а потом сверкнуло солнце, и я зажмурился. И когда открыл глаза, мы уже ехали по замковой стене.
Здесь дул холодный ветер. Стуча зубами, я отодвинулся от люка и лег на бок. Рельсы были проложены по глубокой каменной выемке между двумя бордюрами, идущими по верхушке изогнутой в виде подковы стены. Мы выехали на нее из склона – и, проехав через всю стену, должны были снова въехать в склон. Впереди висел воздушный шар, закрепленный веревочной лестницей и тросом. Сообразив, что сейчас дозорный из гондолы увидит меня, я пополз к краю крыши, чтобы спрыгнуть с электровоза, но остановился, когда понял, что в корзине шара никого нет. Переведя дух, вернулся на прежнее место.
Перед отверстием туннеля на другом конце стены, сбоку от рельсов стояла сложенная из камней будка с окошком. Вход в туннель, к которому мы довольно быстро приближались, перегораживал шлагбаум-бревно.
Озеро в кольце высоких скал раскинулось с одной стороны от меня, а с другой был замковый двор. Я повернулся к башне с фасетчатым шаром на шпиле, задней частью примыкающей к горе. У ее подножия стояло несколько построек, похожих на бараки или склады. Железный шпиль ярко блестел на солнце, а уж как сверкал шар… Словно клубок желтого огня, причем по мере нашего движения одни его фасеты гасли, а другие вспыхивали, и казалось, что шар поворачивается. Теперь я лучше разглядел опоясывающую его металлическую дугу – кажется, она могла вращаться вокруг шара. На дуге был закреплен радужный кристалл. Я даже приблизительно не мог понять, что это за устройство.
Во дворе не было ни одного человека. Такой большой комплекс не может обойтись без множества людей, но я не видел никого, да и наблюдателя в корзине нет… О чем это говорит – замок собираются покинуть?
Состав успел преодолеть половину пути, мы находились почти точно над входом в пещеру, когда снизу донесся звучный голос графа:
– В последнее время агенты Мессии давали о себе знать?
– Какой-то дирижабль преследовал баржу, – ответил Вука. – С виду – цыганский цирк. Они даже атаковали нас, когда мы были в шлюзе. Пришлось мне воспользоваться своей Аккельте.
– Что же, должно быть, они растерянны, если решились на такой шаг, – задумчиво изрек граф. Как и мистер Чосер в некоторых своих ипостасях, Алукард говорил велеречиво, торжественно, но если Вука при этом был ироничен, то граф – сама серьезность. Он словно вещал с трибуны, осознавая важность каждого своего слова, даже когда говорил что-то совсем обыденное.
– Да, растерянны, – весело подтвердил человек-лоза. – Выпустили аэроплан, он стрелял из пулемета, потом сбросил бомбу. Пришлось угостить вредную пчелку поцелуем моей крошки. – Сверху я увидел, как сидящий на диване с бокалом в руках Чосер любовно похлопал по трости, которую поставил между ног. – Моей нежной, моей ласковой Аккельте.
– Ты стрелял из нее на глазах у команды баржи?
– А что было делать, что было делать?! К тому же я ведь знал, чем для них закончится плаванье, – так какое имеет значение, что они увидели Аккельте в действии?
Я слушал очень внимательно. Значит, Мессия? А перед тем они упоминали некоего Южанина… Он был их союзником, причем высокого уровня, ну а Мессия – врагом. Значит, я не ошибся: это его аэроплан напал на баржу. Или, по крайней мере, его союзников. Отчаянная попытка помешать доставить бочки с адским мылом в озерный замок…
– Летающая сосиска цыган появлялась еще дважды, – заключил Чосер. – Могла ли она проследить за нами до озера, вот какой вопрос заботит меня.
Аппарат на столике зазвенел, и Чосер схватил лежащую на нем трубку, от которой к корпусу тянулся провод. Я почти привык к странным технологиям, которыми владели, кажется, все имеющие отношение к этому делу, и уже ничему не удивлялся. По-видимому, устройство на столике следовало называть радиотелефоном.
Подняв трубку, мистер Чосер мгновенно сменил личину. Теперь он был клерком, секретарем при важной особе.
– Я слушаю. Говори! – деловито произнес он. – Разворачивается? Нет, мы еще не… Секунду. – Чосер посмотрел на графа. – Это оператор с башни. Судно капитана Петера собирается покинуть озеро. Оператор спрашивает, должен ли он…
– Он может начинать, – перебил граф, поднимаясь с дивана. – Прямо сейчас. Немедленно.
– Немедленно! – повторил Чосер в трубку. – После этого покинь рубку управления. Спускайся в депо, поступишь в распоряжение Джусы.
– Диего, притормози, – велел граф. – Я желаю полюбоваться зрелищем.
Кариб на что-то нажал, и состав начал замедляться. Переместившись вбок, я снова осторожно заглянул в люк. Граф с Чосером подошли к окну, а поезд остановился, хотя гудение под полом не смолкало. Сзади донеслись голоса «стальных курток», рявкнул Джуса, и они замолчали.
– Вот она, – произнес Чосер.
Сверху я увидел баржу раньше их: «Двузубец» двигался прочь от пещеры, прямым ходом к ущелью, по которому мы достигли озера. Он целиком показался из-за края стены, и тут пятно желтого света пробежало по составу, будто огромный солнечный зайчик. Следом другое, третье… Я оглянулся. Дуга на фасетчатом шаре вращалась. Воздух над башней мерцал, там медленно проступала световая воронка, упиравшаяся в шар узким основанием.
В проеме люка было видно, как граф сжал кулаки, уставившись в окно. Чосер, отойдя к Карибу, показал на Алукарда, как мне почудилось, с иронией.
Судно почти достигло середины озера, когда от башни полился гул. Небо над ней украсилось всполохами, световая воронка загустела, налилась красками.
Фасетчатый шар полыхнул огнем, и сквозь радужный кристалл на дуге выстрелила молния.
Длинный, ветвистый разряд, протянувшись над озером, впился в баржу. С оглушительным треском он извивался и дергался, хлестал по палубе, полосовал ее, будто кнут. Разряд прошелся от носа до кормы, разбивая и круша все на своем пути. Тонкими щупальцами от него ответвлялись молнии поменьше, били в оставшиеся на палубе ящики, ломали доски, ограждение, борта. Одна подхватила фигурку бегущего человека, закрутила в воздухе и отбросила в воду.
Башня низко гудела, все вокруг дрожало. Сияние затопило чашу горного озера. Бьющая из кристалла гигантская молния налилась режущим глаза свечением, достигла кормы и разворотила ют. Накренилась одна труба, другая повалилась за корму. Во все стороны ударили струи пара. Оглушительное шипение прокатилось по долине, отразилось от склонов, у меня зазвенело в ушах… А потом ют исчез во вспышке пламени. Его крыша взлетела, подпираемая снизу густыми белыми клубами, и рассыпалась на куски. Облако пара целиком накрыло баржу. Языки огня пробились сквозь него вместе с дымом, и все это смешалось в грязно-белое, с проблесками красного и багрового, пятно, которое медленно росло посреди озера.
Как только молния погасла, стихло и льющееся от башни гудение. Уши у меня заложило, я несколько раз сглотнул и заглянул в люк. На лице Кариба была кривая улыбка, мистер Чосер наблюдал за катастрофой, небрежно облокотившись на трость, а граф Алукард подался к окну, пожирая взглядом происходящее внизу. Выпуклые глаза его стали как у голодного зверя, – они сверкали ненасытным темным огнем.
Облако взрыва редело, сквозь него проступали качающиеся на воде обломки. Некоторые дымились, другие еще горели. Вода в озере волновалась, между скалами ходили волны. Чосер, сунув трость под мышку, негромко похлопал в ладоши. Граф вздрогнул, моргнул, разжал кулаки. Потер руки, приходя в себя, отступил от окна и произнес буднично: