— Вот и договорились, — на физиономии шаса нарисовалось такое облегчение, что я не просто почувствовал подвох, а буквально получил им, тяжеленным и угловатым, под дых. И лишь после этого задал вопрос, с которого следовало начинать:
— Что я должен расследовать?
— Подписывай! — Ажар сунул мне бумаги.
— Что я должен расследовать?
— В Санкт-Петербурге.
Вы когда-нибудь видели юлящего шаса? Они в этот момент напоминают взятого с поличным карманника, только выглядят ещё смешнее.
— Кого убили? — Я отодвинул документы.
— Никого. — Он придвинул их обратно.
— Кого растерзали?
— Никого.
— Врёшь.
Бумаги начали комкаться на середине стола.
— Не вру.
— Врёшь.
Убедившись, что я буду стоять до конца, господин третий референт с отдельным кабинетом вынужденно сменил манеру поведения. Он оставил попытку накормить меня неподписанным контрактом, откинулся на спинку кресла, пристально посмотрел в мои красивые и умные глаза, после чего весомо произнёс:
— Тебе знакомо имя Тадай Кумар?
— Впервые слышу.
— Ах да, ты ведь в Тайном Городе без году неделя… — не удержался Ажар.
И немедленно получил весомый удар в ответ:
— Да, без году неделя, — с достоинством подтвердил я. — И уже приходится спасать репутацию Службы.
Третий референт помрачнел.
— Месяц назад Тадай Кумар переехал в Питер, поскольку должен лично приглядывать за инвестициями в человский бизнес. Ты ведь знаешь этих челов: без надзора они только воровать способны да за границу с наворованным сматываться под видом диссидентов.
— Не отвлекайся на фашизм.
— И в мыслях не было.
— Что случилось с Тадаем?
— Не с ним. — Ажар уткнулся взглядом в стол, помолчал, прикидывая, как сподручнее рассказать о сути дела, а затем плюнул и бросился в омут с головой: — У Тадая убили собачку.
— Что?! — в первый момент мне показалось, что я ослышался.
— Ну, не у него, а у его дражайшей супруги Кариды, но всё равно — убили. Наша жертва: йоркширский терьер по кличке Преференция. — Только теперь третий референт осмелился поднять на меня взгляд. — Я её знал: прекрасная псина, только истеричная, как последняя сука.
— Я ухожу. Зонтик оставь себе.
Так глубоко меня ещё не унижали. Едва я понял, что все происходящее — не первоапрельская шутка, сразу же оскорбился, попытался вскочить, но… Но даже из ипотеки вырваться проще, чем из цепких шасских лап.
— Войди в положение, — проникновенно попросил Ажар, обеими руками прихватив меня за полу пиджака. — Тут весна в свои права вступила, осы без конца обостряются, грифоны случаются прямо в парке, а Карида — троюродная племянница директора Службы. У меня на эту собачку уже две группы менеджеров ездили и ничегошеньки не нашли. Как померла она, ребята знают, но Карида недовольна, зараза такая… Вечером директор на доклад вызывает, а у меня трое детей и жена-мотовка. Кто их кормить будет? Ты?
Весомая премия и трагические обстоятельства референта сумели смягчить моё твёрдое сердце, но сразу я не сдался.
— Что изменится с моим согласием? — поинтересовался я, пытаясь оторвать от пиджака шасские пальцы.
— Я доложу Михару, что расследование продолжается, и в Питер отправились наши лучшие специалисты, из тех, кто в Питере ещё не бывал. Я старика знаю, он уточнять не станет, и неделю я выиграю, а там как-нибудь само рассосётся. — Вот она, бюрократическая сущность: спрятать проблему и подождать. — Главное, доложить нужно, что расследование идёт своим чередом и все мы очень переживаем о гибели несчастной Преференции.
— Я, конечно, не самый известный сыщик Тайного Города, но себя не на помойке нашёл. И если кто-нибудь узнает, что я расследую гибель болонки…
— Йоркширского терьера.
— Непринципиально. Ты представляешь, что станет с моей репутацией?
— Которой у тебя всё равно нет.
— А с такими контрактами и не будет, — пробурчал я, отдирая последний шасский палец. Весь пиджак измял, бюрократ.
— Это твоё последнее слово? — прищурился третий референт.
Нехорошо так прищурился, плотоядно. Я так только улыбаться умею, а вот Ажар, как выяснилось, шагнул дальше.
Но напугать меня он не смог.
— А если последнее?
— В этом случае хочу напомнить, господин Федра, что в Санкт-Петербурге работали две группы высококвалифицированных магов, — официально-обиженным тоном произнёс Ажар. — И если насчёт вас ещё могут быть сомнения, то эти парни совершенно точно отыскали себя не на помойке. А если и на ней, то это была высококачественная магическая помойка, не чета вашей. Всё понятно?
Иногда шасы такие зануды…
— Понятно.
— А теперь давайте посмотрим, чем вы занимались, пока честные высококлассные маги пытались раскрыть это ужасающее преступление. — Ажар вернулся в кресло и пощёлкал «мышкой»: — Господин Федра, вы не будете отрицать, что применяли магические устройства для частных расследований, не имеющих отношения к Тайному Городу?
— Во-первых, не доказано. Во-вторых, ненаказуемо.
Но закусивший удила референт плевать хотел на мои быстрые и остроумные ответы.
— Десятого марта, в четверг, вы воспользовались артефактом морока и «Накидкой пыльных дорог» для скрытного проникновения в спальню госпожи Нептициной с целью сбора доказательств её неверности. Сделанные вами записи послужили главной уликой на бракоразводном процессе, однако человская служба безопасности до сих пор не понимает, каким образом вам удалось проникнуть в тщательно охраняемое помещение.
— Они сочли мои объяснения удовлетворительными, — попытался отпереться я. — Так что никакого нарушения режима секретности в данном случае нет.
— Налицо признаки нарушения, а это означает, что я могу взять тебя в разработку как потенциально опасного чела.
— Из-за собачки?
— Из-за трех моих детей.
Что значит «взять в разработку»? Ажар начнёт с приостановки моей лицензии, после чего его ребята примутся выяснять подробности всех моих расследований, точнее, моих действий во время расследований. И если уровень применения магических артефактов покажется им чрезмерным… а он, разумеется, покажется им чрезмерным, то у меня возникнут серьёзные проблемы.
— Знаешь, поймал себя на мысли, что давно не ездил в Питер, — неохотно произнёс я, глядя в окно.
— А у меня как раз есть контракт, связанный с этим чудесным городом, — расплылся в плотоядной улыбке шас и придвинул мне бумаги. — Распишись вот тут.
* * *Офис ИП «Лучезарная повелительница магических ветров Вселенной Светлолика»
Санкт-Петербург, улица Большая Морская,
1 апреля, пятница, 15.15
Колдовство или наука?
В последние недели этот вопрос стал для игроков основным. Все они регулярно задумывались о тайнах Ваятеля, периодически набирались смелости задать прямой или «хитрый» вопрос, но ответы в стиле «уникальные секретные военно-космические разработки» перестали удовлетворять даже с головой провалившегося в новую жизнь Кега. Ваятель темнил, а персы росли, что, мягко говоря, совсем не характерно для роботов, каковыми администратор пытался представить выпрыгивающих из брелоков «трансформеров».
Колдовство?
Однако даже неработающие очки излучали слабые электромагнитные волны: Петя узнал об этом с помощью приятеля из военно-морской лаборатории. Внутрь лезть не разрешил, но попросил тщательно просветить и вывод услышал однозначный: «Кое-какие микросхемы присутствуют, излучение есть, а вот источника питания не видно…» Краткое исследование выявило очередную странность, но микросхемы обнаружены, то есть очки — прибор.
Наука?
Но как быть с тем, что размеры и масса персов во много раз превосходили брелоки? И с каждым днём этот разрыв увеличивался. Такое попрание физических законов никто понять не мог, и именно это непонимание привело Сашу к мрачному, похожему на фрагмент готического замка дому на Большой Морской.
— Дом культуры работников связи? — изумился Пётр, разглядывая угрюмое строение, хмуро мокнущее под дневным дождём.
— А что?
— Больше похож на укреплённый амбар рыцарской крепости.
— Ты что, никогда здесь не был?
— Прогуливался мимо когда-то, но на здание особого внимания не обращал.
Мало ли в Северной столице странных сооружений? И не сосчитать!
— Это бывшая немецкая реформаторская церковь, — провела краткую экскурсию женщина. — После революции её перестроили, но черты сохранились до сих пор.
— И теперь здесь живёт колдунья? — скептически осведомился парень.
— Работает колдунья, — поправила его Саша.
— Настоящая?
— Тётя Нина сказала, что она лучшая ведьма в городе.
— Тётя Нина, — вздохнул Пётр. — Конечно.