Парой секунд позже он, успев все-таки что-то такое
сообразить, уже вскочил, весь в пыли, как черт, потянулся за
пазуху - но на нем уже сидел Костя, выкрутив правую конечность и
прижимая рожей к полу, а Курловский, мигом погасив фонарь, замер в
углу, направив на дверь ствол автомата. Уже работая, оба слышали,
как в соседней комнате возникло шевеление, негромкая возня.
Приподняв пленного и прикрываясь им, как щитом, Костя навел
на дверь дуло "Вектора".
- Эй, как там? - тихо окликнул из соседней комнаты знакомый
голос.
- Хоп! - с превеликим облегчением ответил Курловский.
Судя по тишине, Сергей с Булгаком уже успели скрутить того,
кто обитал в маленькой комнате.
Так и есть, конечно, - Сергей головой вперед втолкнул в
комнату скрюченную в три погибели фигуру, предусмотрительно держа
у ее виска пистолет и шепотом увещевая:
- Пискнешь, сука, - прикончу...
Заранее нарезанная на соответствующие куски веревка была
разложена по карманам. Обоих пленных быстренько связали и
хозяйственно положили под стену, в уголок, чтобы не мешали
перемещениям Повесили на место импровизированные занавески. Тогда
только Костя достал рацию, нажал кнопку и кратко сообщил:
- Четыре. Четыре.
- Ноль. Ноль, - обрадованно откликнулась рация голосом майора
Влада.
На этом радиопереговоры и свернули - а о чем, собственно,
рассусоливать?
Они доложили, что все в порядке, а командир ответил, что
понял. Какие тут, к черту, долгие дискуссии?
Включив фонарик и держа его так, чтобы луч не поднимался выше
подоконника, Курловский осветил пленников, чтобы определить, кто
из них Исмаил. Запихнул более молодому в рот найденную здесь же,
на полу, тряпку, присел на корточки рядом с "народным целителем" и
шепнул ему на ухо:
- Говорить будем?
- Ссс... - только и прошипел тот, очевидно, собираясь изречь
какое-то нехорошее слово, начинавшееся с этой именно буквы.
Курловский встряхнул лежащего, тот клацнул зубами и ничего
больше не сказал. Капитан ласково зашептал ему на ухо:
- Слушай, целитель, ты человек пожилой, а значит, давно
живешь, привык жить... Не будешь говорить, зарежу к чертовой
матери. - И, подкрепляя угрозу, приложил к шее лежащего лезвие
ножа.
Тот презрительно процедил сквозь зубы пару фраз - в том духе,
что пленивший его самая натуральная собака и собачьей же смертью
подохнет, а вот он, Исмаил, наоборот, смерти нисколечко не боится,
как гордый сын чеченского народа.
- Ты мне тут не чирикай про чеченский народ, - поморщился в
темноте Курловский. - Ну какой ты чеченец? Ты, Далгатов, и вовсе
даже аварец, я точно знаю... А впрочем, давай попробуем. Вот заори
во весь голос, чтобы вокруг всполошились, - и я тебе тут же
перехвачу глотку... Ну, рискнешь?
Сам он рисковать ни в коем случае не собирался, а потому
держал нож так, чтобы при первом же звуке, исторгнутом пленником,
мгновенно отправить его к праотцам. Однако время шло, а пленный
все не кричал.
- Ну, то-то, - резюмировал Курловский. - Будет он тут
смертника изображать... Далгатов, какой из тебя смертник - курам
на смех. Какого ты вообще рожна в это дело впутался? Сидел бы себе
в родном Дербенте, мошенничал по-старому с амулетами и волшебными
кусочками лунного камня, украдкой купленного у НАСА.