-
Твоя машина?
Посмотрим, что привез, зуб даю, наркоту какую-нибудь...
Документы давай! Кому говорю? И на машину тоже! И третьего сюда
зови! - кивнул он на Заурбека. - Разбираться будем всерьез, а то
onm`kegkn вас тут, приблудных...
- Если что, берешь коротышку, - сказал Сергей по-английски,
совершенно беззаботно улыбаясь.
Улыбка эта ангельской кротости есаулу не прибавила, наоборот,
он зашипел, словно перегревшийся чайник, и рявкнул:
- Вы мне тут по-своему не гыркайте, черномазые, по-русски в
России говорите!
И рванулся в атаку, выхватив нагайку из-за голенища, как ему,
наверное, казалось, невероятно ловко и проворно, размахнулся от
души...
Вот только Кости каким-то чудом не оказалось в том месте,
куда коротыш целился, и тяжелая плеть из витых кожаных полосок
совершенно впустую полоснула по воздуху, а в следующую секунду по
причудливой траектории крутанулись сапоги, шашка, сам есаул, с
грохотом приземлившийся на забросанный всякой дрянью асфальт в
нелепой позе. С той же ослепительной улыбкой Сергей согнутыми
ладонями уцапал обоих казаков за шеи, под затылком - и звонко
треснул их лбами друг о друга, моментально приведя в состояние
полного изумления. Они так и плюхнулись на пятые точки, не успев
понять, что с ними, собственно, произошло.
Кто-то из зевак длинно, затейливо присвистнул. Костя сделал
неуловимое движение в сторону и вовремя перехватил Заурбека,
запустившего руку под куртку с недвусмысленной целью обеспечить
сообщникам огневое прикрытие.
Ситуация определилась и перешла в состояние временной паузы.
Ушибленные молодчики сидели, несомненно, борясь со сверкавшим
перед глазами мириадом звезд, а есаул слабо барахтался, с трудом
осознавая происшедшее. Попытался встать, но запутался в ножнах и
снова растянулся навзничь.
- Па-апрашу, граждане, не скопляться! Это на сцене, наконец-
то, возникли закон и порядок в лице упитанного усатого сержанта,
щедро увешанного по периметру пуза всякой всячиной вроде дубинки,
наручников, газового баллончика, кобуры и еще какой-то амуниции.
Костя успел заметить, что секундой ранее неприметный человек в
штатском что-то кратко и уверенно шепнул сержанту на ухо, чуть
подтолкнув его к вывалянной в пыли и окурках троице. Кажется, в
прихотливую игру непредусмотренных случайностей наконец-то
вмешалось организованное начало...
- Ай-яй-яй, гражданин Четвериков... - протянул сержант, одной
рукой без труда поднимая есаула и придавая ему более-менее
вертикальное положение. - Что ж это вы себе позволяете? Выкушали
алкогольных напитков и к мирным гражданам ни за что ни про что
пристаете... Нехорошо. Налицо нарушение общественного порядка.
- Павло! - в неподдельном изумлении воззвал есаул, выкатив
глаза. - Шо с тобой такое? То ж черножопые начали...
- Я вам при исполнении служебных обязанностей. гражданин
Четвериков, никакой не Павле, - отрезал сержант, маявшийся чуточку
в несвойственной ему, надо полагать, роли. У него был такой вид,
словно он старательно выговаривал заученные фразы на плохо
знакомом иностранном языке. - Попрошу не употреблять...
оскорбляющего достоинство. Не усугубляйте...
- Павло, та шо с тобою?!
- Па-апрашу! - рявкнул сержант. - Если выпили, не нарушайте
общественный порядок.
А то можно и проследовать.