— Вы же говорили, что никого не будет! — едва слышно прошептал магистр, побелев и зашатавшись. — Почему их так много? Мне кажется, сюда собралась вся Академия!
— Я не учла кое-что, — пробормотала я, потирая лоб и с крайним неудовольствием рассматривая толпу, наглухо перекрывшую вход в аудиторию.
— И что же? — спросил демон, пыхтя от тяжести Леопольда, почти упавшего на руки своему секретарю.
— Сами посмотрите, — процедила я сквозь зубы. — Вы видите, что большая часть этих адептов — женского пола?
— Вижу, — кивнул демон, перехватывая магистра поудобнее. — И о чем же это говорит?
— Да о том, — с досадой промолвила я, — что среди адепток прошел слух, будто читать сегодняшнюю лекцию будет аспирант магистра Аршамбо. Вот только все эти девицы знать не знали, что у Аршамбо нынче два аспиранта. И вряд ли они мечтали поглазеть на нашего магистра Леопольда.
Нам пришлось порядочно выждать, прежде чем мы смогли попасть в аудиторию. Казалось, что магистр Леопольд плывет над землей — так осторожно и медленно ступал он вперед, опираясь на руку Мелихаро. В помещении стоял жуткий шум, адепты болтали без умолку, раскладывая свои тетради и письменные принадлежности. На нас никто не обращал внимания — здесь ждали совсем другого чародея, которого было бы сложно спутать с тощим лысеющим Леопольдом. Я, отложив все свитки и таблицы, склонилась над магистром, обессилено упавшим в резное кресло, и прошептала:
— Мессир, помните, о чем я вам говорила. Читайте медленно и невнятно, прочищайте горло, делайте значительные паузы…
Леопольд затравленно повертел головой, и, завидев графин с водой, схватил его хищным движением, даже не подумав попросить стакан. Раздалось глухое бульканье и в считанные секунды графин опустел.
— Аршамбо говорил, — магистр вцепился в мою руку, — что нужно не забывать о защитных заклятиях и определить самых опасных для меня адептов. Кто из них опасен, Рено? Вы должны в этом что-то понимать!
— О, тут не все так просто, — пробормотала я.
Мелихаро, деловито развешивающий таблицы на стене, замер и начал прислушиваться, видимо, посчитав, что подобные сведения окажутся полезными и ему. Я подняла голову и обвела аудиторию сосредоточенным взглядом, пытаясь вспомнить все, что я знала об адептах шестнадцати лет от роду.
— Начнем с того, что вас через несколько минут возненавидят все эти юные девушки, что заняли самые ближние к преподавательской трибуне места, — сказала я вполголоса, продолжая скользить взглядом по бесконечным рядам скамеек и столов. — Они пришли сюда для того, чтобы посмотреть на Искена Висснока и, разумеется, привлечь его внимание. Они не простят вам своего разочарования.
— Что такого выдающегося в этом Искене? — пробурчал Мелихаро. — Подумаешь — аспирант!
— Он молод, богат, родовит, таинственен и хорош собой, — пожала плечами я, стараясь сохранять бесстрастный вид. — Не прельстятся же они плюгавым ректором или одним из тех чародеев, поедающих эклеры, что повстречались нам на кафедре. А в этом возрасте почти все адептки сосредоточены на поиске того, кто стал бы достойным предметом их воздыханий. Не о учебе же думать девицам шестнадцати лет…
— Значит, главная опасность исходит от этих болтливых девчонок? — магистр Леопольд устремил затравленный взор на очаровательнейших адепток, которые дружно прихорашивались и перешептывались, звонко хихикая.
— Не только, — я незаметно указала магистру на компанию адептов, сидящих в сторонке от девушек. — Видите этих воинственных с виду юношей, увешанных всяческими амулетами? Обратите внимание, как топорщатся их мантии — они прячут там ножи, кинжалы или что-то в этом роде, хоть это и запрещено уставом Академии…
— О боги! — магистр в ужасе побледнел.
— Не бойтесь, они не собираются их пускать в дело, — я тихо похлопала магистра по спине, приводя его в чувство. — Они и пользоваться-то этим всем не умеют толком. Однако постараются устроить вам пакость при случае. Это те адепты, которые пришли в Академию, веря, что чародейство — опасное и увлекательное занятие. Они ждали тайн, приключений, а получили скучные лекции. Конечно, они ненавидят вас, как и любого другого преподавателя — не считая учителя фехтования и магистров с кафедры боевой магии.
— Хорошо, я буду следить за этими злыднями в оба, — пообещал Леопольд, одарив пронзительным взглядом юных романтиков. — Они и впрямь опаснее прочих, припоминаю, припоминаю…
— О, нет, — покачала я головой. — Куда опаснее вон та компания у окна!
Магистр Леопольд послушно присмотрелся к указанным мной адептам: среди них выделялась молоденькая красавица, гордо и независимо себя держащая. Она рассеянно отвечала на реплики своих приятелей, наперебой старающихся привлечь ее внимание.
— Ах, — пробурчал магистр, — я, кажется догадываюсь, о чем вы. Это же самая талантливая адептка третьего года обучения и ее ухажеры!
— Верно, — вздохнула я. — И вы не можете не знать, что этой девице сходят с рук любые шалости. Что бы она не сотворила — это всегда считается веселым приключением, а ее дерзость очаровательна, как бы далеко она не зашла. Ну а обожатели этой девицы пойдут на все, чтобы ее развлечь — и, скорее всего, ей покажется забавным, если загорится ваша тога или в трибуне материализуется рой пчел…
— Дьявольщина, вот уж кого я ненавидел во время учебы — так это самую талантливую адептку, — глаза Леопольда затуманились. — Сколько раз она и ее прихвостни выбрасывали мою сумку с конспектами из окна прямо в фонтан! Сколько раз я становился посмешищем из-за такой вот змеи! И вы совершенно правы — ее все обожают несмотря ни на что. Разумеется, я сосредоточу все свое внимание на этой мерзкой девчонке!..
— Это разумно, — согласилась я, — но вообще-то главная опасность все-таки исходит не от нее.
— А от кого же? — магистр растерянно обвел взглядом аудиторию. То же самое проделал и Мелихаро, с живым интересом слушавший мой рассказ.
— Вот от него, — кивнула я в сторону тощего адепта, невесть как растолкавшего тех самых девиц, что нетерпеливо сверкали глазами, ожидая появления красавца аспиранта, и занявшего место, находящееся ближе всего к трибуне лектора. Он с необычайной важностью раскладывал свои записи, проверял, хорошо ли наточены карандаши и, казалось, не замечал ни шума, ни толкотни.
— Этот юноша, — сказала я, словно зачитывая строки из книги, видимой лишь мне самой, — прибыл из провинции. Он не питает особых иллюзий относительно будущего, ему уготованного, но все еще верит, что упорный труд и прилежание помогут ему пробиться наверх. В то время, как прочие либо разочаровываются в учебе, либо ищут пути от нее отлынивать, он прилагает все усилия, чтобы освоить любой, даже самый бесполезный предмет. Все преподаватели его терпеть не могут, потому что он постоянно переспрашивает и уточняет, а затем еще подходит после лекции и просит уделить ему минуту внимания. Но он пока еще не догадывается об этом и считает, что его усилия будут оценены по достоинству. Через год-полтора его рвение окончательно иссякнет и он образумится, но пока что он продолжает верить в то, что сумеет победить обстоятельства…
Магистр странным образом кашлянул, и я умолкла на полуслове, поняв, что увлеклась и упустила одно важное обстоятельство. Лицо Леопольда перекосило, губы сжались в ниточку, а глаза оскорбленно сверкали.
— Простите, магистр, — растерянно сказала я, кляня себя за недогадливость. — Мне следовало подумать, что вы когда-то…
Но было поздно, Леопольд оказался уязвлен настолько сильно, что на время позабыл о своих страхах. Он вскочил на ноги, словно кресло под ним вдруг раскалилось, и в мановение ока очутился у трибуны.
— Адепты! — воззвал он, но с таким же успехом он мог обратиться к ветру или морским волнам. — Адепты!
Я поспешно указала Мелихаро на небольшую рынду у стены — именно с ее помощью обычно лектор сообщал слушателям, что пришло время умолкнуть и внимать. Демон тут же оставил свитки, и метнулся к колоколу, понимая не хуже меня, что первое впечатление — самое сильное. Нам следовало поторопиться, пока приступ бесстрашия Леопольда не завершился. Преподаватель, тщетно пытающийся перекричать учащихся, оказывался в заведомо проигрышном положении, и вряд ли столь позорное начало лекции могло привести к чему-то доброму.
Громкий звон колокола сделал свое дело, адепты умолкли и, наконец-то, соизволили обратить внимание на магистра — во взглядах их читалось недоумение, смешанное с недовольством, но внимательный человек заметил бы кое-где и искорки недоброго любопытства, свойственного юным шкодливым умам. Леопольд дернулся, точно не в силах совладать с желанием спрятаться за трибуну, однако повторил крепнущим голосом:
— Адепты! Соблюдайте тишину, вы на занятиях, а не в кабаке!
Я в это время шмыгнула к одному из окон, где частично скрылась от взглядов адептов за пилястрой, и заняла позицию, позволяющую мне незаметно подавать знаки Леопольду и Мелихаро. Демон остался стоять позади магистра, на лице его отражалась самоотверженная растерянность. Заметив, что Леопольд замер с открытым ртом, не зная, что сказать дальше, я сделала воодушевляющий жест, который он сумел верно истолковать и взять себя в руки: