– Ну, что я тебе говорил? – кивнув на мирно катящуюся посреди обоза карету, с насмешкой спросил старший. – Эту женщину сам вархар не перехитрит!
– А я очень рад, что они так поступили. Ты поддался на уговоры Шимирла, забыв, что он умеет видеть лишь сиюминутную выгоду. А не подумал, какого врага мы бы получили в лице молодой королевы, если бы отправили ее к отцу против воли?! Я вообще считаю, что ее нужно принять с почетом, и вылечить, не требуя услуг. И потом помочь… чего там она может желать?! Здоровья? Избавиться от этого пройдохи герцога?! Ну, это будет нетрудно. Зато можно выторговать всех приговоренных к смерти или пожизненному заключению женщин. Не даря им за это никаких желаний, – так решительно возразил четвертый, что старший взглянул на него с одобрением.
– Обсудим это на месте, – согласно кивнул он, выезжая вперед.
Четвертый становится с каждым годом все рассудительней и прозорливее. Значит, пора подумать о более серьезной работе для него, чем сопровождение обозов.
Обоз достиг места встречи, когда над миром уже непроницаемо царила ночь. Девушкам очень хотелось рассмотреть хоть что-нибудь, но в мерцании факелов сделать это было почти невозможно. Само собой, описание и даже рисунки каменной крепости, врезанной в одну из неприступных скал, запирающих тесное ущелье, в котором бился диким зверем ледяной поток, видели многие. Но одно дело плохонькая картинка, нарисованная по памяти каким-то возницей, и совсем другое собственные глаза.
Которые как раз в такой темноте и не могли оценить всей красоты и отлично продуманной защищенности этого места. Лишь некоторые, наделенные даром видеть во тьме, смутно разглядели обложенную каменными бортами узкую дорогу, ведущую к крепости. Да крепкие металлические ворота, распахнутые настежь.
Карету и повозки, где разместили остальных контрактниц перед последним отрезком пути, пропустили вперед, и они первыми въехали в свободный двор крепости. Ворота сразу же закрылись за последней повозкой и несколько высоких мужчин, в одинаковой одежде и с кожаными масками на лицах, предложили женщинам пройти в приготовленное для них помещение. С собой велели взять лишь самые ценные вещи, остальной багаж им принесут.
У Дисси никаких ценных вещей не было, кроме баула маркизы, в который она уместила свои запасы травы, да несколько мелких личных вещичек. Письма, которыми так дорожила погибшая дама, лежали там же, на самом дне, завернутые в простенький платок. Во второй руке знахарка несла сундучок принцессы, которая, отказавшись от помощи подруг, упрямо хромала рядом с ней. Единственное, что она не доверила никому, был висевший на ее спине арбалет, да кожаный колчан с болтами, пристегнутый к поясу. Впрочем, без оружия из кареты не вылез никто. Даже Варена сжимала в здоровой руке один из своих клинков.
Их подвели к узкой металлической дверце в глубине двора, и один из мужчин пошел вперед, зажигая по пути висящие на стенах светильники. Женщины с опаской ступали за дверь, в которую можно было пройти только по одному, и оказывались в тесном и длинном коридоре, вырубленном прямо в скале. Пройдя цепочкой по коридору, несколько раз резко менявшему направление, женщины оказались в просторном помещении, заставленном сбитыми из простых досок топчанами. На топчанах лежали меховые одеяла, посреди комнаты стояло несколько таких же грубо сколоченных столов и скамеек. В одном углу виднелась деревянная же дверь, но никаких окон не было и в помине. Помещение освещали развешенные по стенам светильники, которые сопровождающий по-хозяйски зажигал от своего факела.
Пока вошедшие женщины еще растерянно оглядывали неприглядное жилище, шустрая Бини уже скользнула в дальний угол и, водрузив на один из широких топчанов свою корзинку, на второй гордо уселась сама.
– Дисси! – звонкий голосок воровки эхом прокатился под каменными сводами. – Идите сюда!
Через минуту вся компания была возле нее. Прикинув ширину топчанов, на каждом из которых могло спать трое женщин нормальной комплекции, Дисси предложила сдвинуть их вместе. Дружно подхватив один топчан, девушки мигом придвинули его ко второму и начали благоустраиваться. Составили в изголовье вещи, накрыли меховыми одеялами.
– Там вода горячая! Мы первые! Поторопитесь! – возбужденно выпалила, куда-то исчезнувшая во время устройства постели Бини, и, подхватив узелок с вещами, собранными ей девушками, умчалась в сторону двери.
Горячая вода была настолько сильным аргументом, что все остальное сразу отошло на второй план. Мгновенно постановив оставить на хозяйстве Улидат, которую сменят первые вернувшиеся девушки, команда во главе с Дисси ринулась в мыльню.
Пройдя из небольшого тамбура, откуда вели еще две двери, в ту, за которой скрывалось желанное чудо под названием мыльня, Дисси огляделась и тихонько хмыкнула.
Каменные стены мыльни покрывала россыпь холодных капель осевшего пара, ледяная вода, струившаяся из отверстия в стене, попадала в каменную лохань, откуда стекала тонкой светлой струйкой и пропадала в углублении посреди комнаты. Пол, полого спускавшийся к этому углублению, был щедро посыпан соломой, возле стен стояли деревянные скамьи с деревянными же шайками, наполовину наполненными холодной водой. Возле одной стены жарко пылали дрова в каменном очаге, в который был вмазан огромный котел, доверху наполненный горячей водой. Рядом выстроилось несколько небольших железных вёдер и висел черпак на длинной ручке. За печью на приступке сложен запас дров, рядом с дверью накрытые полотном лавки, над ними крючья для одежды. Несколько стопок грубых полотенец на полочке, рядом куски серого дешевого мыла.
– И как здесь мыться? – растерянный голосок принцессы привел знахарку в боевое настроение.
– Сейчас научу, – пообещала она, решительно снимая телогрейку.
А что толку паниковать, если от этого все равно ничего не изменится?! У них в деревне и такая баня считается вполне приемлемой. Хотя и строится из дерева, да и лохани для мытья делают не в пример больше. Но после нескольких дней пути и эта вполне пойдет.
Уже через час вся компания расположилась в своем углу, поблескивая, на зависть не так быстро сориентировавшимся спутницам, чистыми волосами и разрумяненными лицами.
Дисси уже немного подсушила свои волосы и теперь, сидя на краю топчана, тщательно расчесывала спускавшуюся почти до пола светло-русую волну. На другом краю Варена осторожно водила серебряной расческой по длинным, волнистым локонам принцессы. У нее самой такой проблемы с женской красотой не было, после того, как дядя попытался ее удержать, намотав косу на кулак, она откромсала волосы по плечи. И пока жила дома, каждый день прикалывала отрезанную косу поверх собранных в хвостик рыжеватых завитков.
Пока была жива тетка, Варена хоть и работала наравне со всеми, но знала, что в случае чего, та всегда защитит её от падкого на девушек мужа. Но тетя внезапно умерла, успев сообщить Варене, что завещала ей приличную сумму на приданное. Однако, когда девушка заикнулась об этом при дяде, он чуть не лопнул от гнева. И, найдя завещание, с торжествующим хохотом порвал на глазах у потрясенной племянницы. Впрочем, родной племянницей она приходилась только тетке, забравшей ее в раннем детстве после гибели сестры и ее мужа.
А после смерти тетки вдовец стал все откровеннее намекать Варене на свои желания. Вначале она пряталась от него в своей спальне, защищенной крепким засовом. Но однажды вечером, заскочив в комнатку, никакого засова на двери не нашла. Вломившийся следом дядя без долгих разговоров зажал ее в углу, схватил за косу и, больно вывернув шею, потащил к кровати. Тогда ее спасли ножницы, лежавшие рядом в корзинке с шитьем. Варена схватила их и воткнула в мощное бедро мужика. Он взвыл от боли и отпустил племянницу, а она сбежала и спряталась на кухне за печью. А утром, глотая слезы, решительно отстригла роскошную рыжую косу.
С тех пор они некоторое время играли в прятки. Куда только Варена не умудрялась залезть, и он каждый вечер с садистской педантичностью обыскивал дом, находя все новые ее тайники. Девушка понимала, долго она не продержится, но сбежать не могла. У нее не было ни денег, ни одежды, ни документа, предусмотрительный дядя все вещи запер в ее бывшей спальне на огромный замок.
И однажды случилось то, чего она опасалась больше всего. Ему надоело действовать тишком и, омерзительно ухмыляясь, дядя приказал Варене сходить в подвал за маслом. Все молодые служанки харчевни в свое время попались на этот нехитрый фокус. Едва девушка спускалась в глубокий подвал, дверь запиралась снаружи и несчастная сидела там, пока не образумится. Но Варена, достаточно наслышанная о погребе, заранее приняла меры.
И, когда, не осмелясь ослушаться хозяина, спустилась в подвал и за ее спиной, торжествующе заржав, подлец захлопнул тяжелую дверь, девушка не растерялась. Вытащила спрятанное за бочками одеяло и, замотавшись в него, легла спать прямо на бочонках с маслом. Учитывая ее строптивый характер, хозяин не появлялся четыре дня. Она считала их по чередующимся периодам затишья и временем, когда над головой начинали грохотать отодвигаемые посетителями тяжелые стулья. Ночами Варена спокойно обедала припасенными продуктами, и, вооружившись скребком, скоблила до блеска от налипшего песка и грязи каменные ступени высокой лестницы. А перед четвертой ночью обильно полила несколько верхних ступенек лучшим маслом.