Постепенно, за делами и жизнью текущей, тема Майкиного свадебного психоза стала неактуальна. Шли годы, и за интересной работой, непростыми решениями и невероятной занятостью, за переменами в жизни она как-то о парнях и отношениях и не особо-то и думала. Ну, была пара легких увлечений, на которые и времени-то не хватало, да и все. Но! Как водится, без этого «но» жизнь вообще не проистекает!
Она-таки встретила хорошего парня, на которого вполне конкретно и весьма серьезно запала. Геннадий Павлов, ученый, между прочим, биолог, тридцати семи лет. И тот факт, что он старше ее не на пять лет, как было оба раза с первыми неудачными влюбленностями, а на шесть, Майку каким-то странным образом уверил, что все у них сложится хорошо и правильно.
Девочка к этому времени выросла уже и стала «большенькая», как говорит ее бабушка по маме, и долго они с Геной не бултыхались в ухаживаниях и свиданиях, а буквально через месяц после знакомства сняли квартиру и съехались.
Ей с ним было интересно. Майка всегда обладала одним исключительным свойством характера – она умела слушать. По-настоящему заинтересованно слушать людей, многое узнавая и запоминала что-то новое, заодно разбираясь и в самом рассказчике.
Гена любил говорить. Даже не так – не то что просто говорить, а повествовать – о своей работе, своих изысканиях, о коллективе и интригах в нем, о своих планах, мыслях и идеях. А найдя в лице Майи великолепную, благодарную слушательницу, просто расцвел, повысив по ходу и собственную самооценку.
В общем и целом, они неплохо жили, притирались друг к другу, осваивали жизненные привычки партнера, привыкали к его недостаткам и достоинствам, выстраивали совместные правила. Одним словом – обычная семья.
Вот-вот-вот!! Именно на этом слове Майка и споткнулась очередной раз!
И была это полная и непоправимая ка-та-стро-фа!!
Они прожили с Геной чуть больше года, когда вдруг в виде сюрприза он решил сделать ей предложение руки и сердца и попросил выйти за него замуж!
Майка смотрела на кольцо в распахнутом шелковом нутре бархатной ювелирной коробочки, которую новый жених держал в ожидании ответа, и чувствовала, как холодная скользкая змейка страха и неприятия этой ситуации заползает куда-то под сердце, перекрывая своим длинным вертким хвостом горло, вызывая первые признаки удушья.
– Да зачем? – прокашлявшись, решила перевести все в шутку Майя и натянуто рассмеялась. – Мы и так прекрасно живем, зачем нам эти условности, Ген?
– Потому что пора подумать о семье, о серьезных отношениях, о детях, Маечка, – пояснил он учительским менторским тоном. – И я хочу прожить свою жизнь с тобой. Ну давай, примерь кольцо, не ошибся я с размером?
Она смотрела на вполне симпатичное колечко, как на протянутые наручники для ареста, и совершенно четко осознавала, что снова неотвратимо и предательски впадает в эту страшную, нелогичную, тупую проклятую панику!! И еле выдавив из себя:
– Мне надо подумать… – вскочила с дивана и убежала в ванную, быстро захлопнув за собой дверь, закрыла ее на защелку, крутанула со всей силы на полную мощность кран над умывальником, так, что струя воды шибанула в фарфоровое нутро, обдав девушку брызгами, наклонилась и подставила лицо под холодную струю.
– Майя, что случилось? – стучался в дверь обеспокоенный Гена. – Тебе что, плохо?
– Нет-нет! – просипела Майка. – Все нормально! Немного тошнит, я же говорила, что кальмары в кафе были несвежие!
– Может, «Скорую»? – не отставал со своей заботой он.
– Не надо! – прохрипела она, уговаривая себя не послать его неинтеллигентно грубо куда подальше.
Майка отсиделась с полчаса в ванной и неохотно вышла, надеясь, что сегодня для горячего обсуждения вполне хватит темы ее мнимого отравления и к вопросу о законной совместной жизни они возвращаться не будут.
Ага, сейчас! Как раз тот случай! Гена-то Павлов ученый, и пока не закончит эксперимент и не добьется результатов, не отступит. Как тот мальчик с молотом из старого киножурнала «Хочу все знать!». Ну, помните? Такой здоровенный орех и речевка на заставке: «Орешек знаний тверд!» И тут появляется бодрый пионер в галстучке с молотом в руках: «Но! Мы не привыкли отступать! Нам расколоть его поможет киножурнал «Хочу! Все! Знать!». И фигак-фигак этой дурой по ореху.
Вот-вот, это про Гену.
Вечером, удостоверившись, что с подругой все в порядке, он принялся лупасить и долбить свой орешек в Майкином лице на предмет втемяшившейся ему в голову идеи пожениться.
Как ей удалось в тот вечер отвертеться и ничего не ответить, до сих пор остается загадкой, но вот удалось – заявила твердо, что должна подумать. К следующему вечеру Гена решил, что времени на «подумать» у подруги было более чем достаточно, и затребовал немедленного ответа.
Немедленного Майя не дала, а, сделав страшные глаза, «вспомнила», что не выключила утюг на работе, быстро прыгнула в свою машину и укатила… к родителям домой.
– О, доча! – обрадовался ей папа, выходя в коридор на звук поворачиваемого ключа в замке. Обнял, прижал к себе, поцеловал в макушку и признался: – Соскучился.
– Майечка! – выпорхнула к ним в прихожую мама. – Как хорошо, что приехала, я как чувствовала: еды наготовила всякой вкусной, сейчас ужинать будем! – И спросила: – А Гена не с тобой, что ли?
– Родители! – решила признаться сразу Майка. – Все плохо!
Папа дочь отпустил и сделал шаг назад к жене. Майка, посмотрев на них, вдруг подумала, какие они у нее все-таки классные, настоящие – встали рядом, плечо к плечу, как сплотились перед неприятностями, отец маму приобнял за талию, даже не заметив этого своего поддерживающего жеста, – встали встречать вдвоем любую напасть. А напасть у них – это то, что дочь какая-то странная, с закидонами. С заклинившим бзиком в голове.
Беда-а-а…
– Что стряслось? – перепуганно спросила мама, приложив ладошку к сердцу.
– Гена сделал мне предложение выйти за него замуж! – бабахнула признанием Майка.
Родители переглянулись и снова посмотрели на дочь.
– И что? – осторожно поинтересовалась мама.
– И все то же! – развела руки в стороны бессильным жестом Майя.
– О господи! – воскликнула мама и переложила ладошку с груди на губы.
– Так! – решительно заявил отец. – Давайте-ка отложим разговоры и поужинаем!
После ужина решили, что Гене незачем сообщать о Майкиных странностях, как мягко назвала это мама, а Майе надо спокойно согласиться на брак. Только предложить не спешить со свадьбой, оттянуть сроки и внимательно прислушаться к своим мыслям и ощущениям.
Да, классная идея, продуктивная, кто бы спорил!
Только на пути к мирному счастью встал Гена со своим упертым характером. Ему не быть не слыть, а прямо припекло сделать Майку своей законной женой и как можно скорей! Про отсрочки он и слышать не хотел, недоумевал, в чем, собственно, дело и почему она сомневается.
И чем дольше длилась его осада, уговоры и попытки выяснить суть заковырки непонятной на пути к семейному счастью, тем хуже становилось Майке, тем больше и больше она охладевала к нему и все больше и больше находила в нем недостатков.
Приплыли!
Дней через пять от первоначального предложения с кольцом в коробочке Майе надоела вся эта бодяга и канитель, и она решительно ответила на предложение мужчины:
– Либо мы продолжаем и дальше жить, как жили в гражданском браке, либо расстаемся, замуж за тебя я выходить не хочу! И не за тебя тоже! Ни за кого не хочу!
А мужика от такого заявления просто порвало на лоскуты!
Он пытался выяснить: почему?! А как же! Ученый хренов! Он докапывался и изводил ее вопросами всю ночь под девизом «надо во всем разобраться, чтобы не осталось непроясненных моментов». Больше всего, как выяснилось в процессе многочасового разговора, его задевала сама мысль, что Майка посчитала его недостойным для себя мужем.
– Значит, для того чтобы сожительствовать, я тебе подхожу, а в качестве законного мужа, с которым надо строить семью, нет?! – спрашивал Гена возмущенно и хватал Майю за руку.
Майка поначалу еще как-то пыталась неубедительно успокаивать разбушевавшегося негодованием друга, объяснять непонятное и самой, а к утру он так ее достал своими допросами и выяснениями, что она послала биолога куда подальше, села в машину и уехала к родителям.
Ее встречного предложения о свободном от штампов проживании Гена не принял. О чем и сообщил на следующий вечер. Наговорил массу обвинений, уведомил, что они официально расстаются, и занес в прихожую сумки с ее вещами, которые собрал днем, проигнорировав свою работу ради такого показательного выступления.
«И полил слезами», – язвительно добавила про себя Майка, не испытывая ничего, кроме невероятного облегчения, после того как очередной жених ушел.
А через месяц она узнала, что Гена женится… на своей лаборантке. То ли в укор и моральную фигу ей, Майе, проследив при этом, чтобы новость до нее непременно дошла, то ли так уперся в своей идее сменить статус холостяка на статус женатого мужчины. А может, и какие иные причины имелись для такой настойчивости – сплетница из его института, которая и сообщила Майке новость по телефону, намекнула вроде как невзначай про его возможную длительную командировку за границу с условием семейственности и наличия жены.