- Ты где живешь? - дружелюбно спросил сидевший напротив меня начальник охраны.
От его былой враждебности не осталось и следа. В общем-то это можно было понять. Он, как и все остальные, был обязан мне жизнью. Однако думаю, что главную роль в смене его отношения сыграла какая-нибудь фраза, брошенная Принцепсом.
- Пятый уровень, - сообщил я. - К востоку от Разделителя... Но это не важно. Я дойду...
- Ничего, ничего. - Начальник охраны даже подался вперед, чтобы похлопать меня по колену. - Доставим в лучшем виде. Ты сегодня заслужил.
Я хотел сказать, что не служу никому, но не стал этого делать, а только улыбнулся в ответ и посмотрел через плечо Принцепса на дорогу. Мы уже въезжали в город. Пошли брошенные сады, следом должны были начаться карантинные бараки для беженцев, потом фабрики промышленного пояса, а там до административного центра было уже рукой подать. Я вдруг понял, что смертельно устал и очень хочу домой.
- Дом, - сказал я себе. - Быстро же эта гостиница стала тебе домом! Ты ведь всегда считал своим домом "Трезубец". Вспомни, что кричала тебе Марта при расставании. И она, очевидно, была права. Но вот прошло три месяца, и ты уже позабыл его. Впрочем, это неудивительно. "Трезубца" давно нет.
Туман к этому времени заметно сгустился, и мелкие капельки покрывали переднее стекло. Я подумал, что сегодня я опять без накидки, а идти от административного центра до моей гостиницы никак не меньше двадцати минут. И как только я вспомнил о гостинице, вновь навалилась забытая на время тоска. Ничего хорошего меня впереди не ожидало. Только пустые комнаты и очередной бессмысленный вечер наедине с компьютером. Конечно, сейчас еще не поздно было найти себе девушку. Но за девушкой предстояло идти в харчевню или в сиделку, а на такое усилие я был просто не способен. Я даже есть не хотел - так я устал.
Когда мы наконец въехали на главную площадь, стало совсем темно. Броневик затормозил у входа в Желтый дворец, и я уже собрался поблагодарить, что меня подвезли, но тут Принцепс повернулся, и я отчетливо увидел его улыбающееся в сумерках лицо, а потом услышал тихий и мягкий голос.
- Не зайдешь ли сейчас ко мне? - сказал Принцепс.
Словно во сне, я поднялся в сопровождении начальника охраны по лестнице дворца. Принцепс мелькал где-то далеко впереди, но я не спешил догонять его. И действовал я так вовсе не от усталости.
Я никак не мог решить, насколько опасно для меня это приглашение и не стоит ли мне попытаться удрать. Поэтому я почти не воспринимал многочисленных служащих, которые, согласно ритуалу, выбегали из боковых коридоров, спеша приветствовать вернувшегося из путешествия главу государства.
- Сюда, - сказал начальник охраны, услужливо распахивая дверь и пропуская меня вперед.
Первое, что я увидел, были глаза. Абсолютно прозрачные, наглые, безумно красивые. На какое-то мгновение они остановились на мне, завораживая своим гибельным разрезом, а потом равнодушно скользнули в сторону. Обладательница глаз сидела перед дверью, за которой угадывался кабинет Принцепса. Точеный нос, безупречно очерченный рот, ослепительный каскад серебристо-синих волос. Левая рука ее легко поглаживала чешуйчатую голову лежащего на столе вазгифа. Потрясенный, я замер на пороге.
- Что? - радостно спросил начальник охраны, огибая меня и проходя вперед. - Понравилась? Это Таш. Таш Тер Мерке. Учти, ей предлагать бесполезно. Она всегда выбирает сама. И всегда непонятно почему. Я вот до сих пор жду своей очереди. - Он коротко хохотнул. - Главное, имей в виду: выбирает она только на раз. Так что неясно, что лучше: ждать и надеяться или все же получить и потерять надежду. Я правильно все сказал?
Таш не ответила и даже не посмотрела на него.
Я продолжал любоваться ее невиданной по земным меркам красотой. Впрочем, судя по словам конвоя, она считалась очень красивой даже здесь. Природа долго примеривалась, прежде чем взмахнуть резцом.
- Драконы увидят обманщицу, - продолжал гнуть свое начальник охраны.
- Я тебе ничего не обещала, Кора, - заметила Таш, отрываясь на секунду от бумаг. - Хотя если ты будешь хорошо себя вести, может быть, я тебя и позову.
- Я буду себя хорошо вести! - воскликнул начальник охраны, в священной клятве прижимая руки ко лбу.
Я подумал о том, что на Принцепса это правило насчет одного раза скорее всего не распространяется, и удивился, не обнаружив в себе зависти. Была легкая грусть, немного иронии и, может быть, даже снисходительное одобрение, Но зависти не было. До катастрофы с "Трезубцем" я сошел бы с ума от невозможности овладеть этой девушкой. Сейчас же я смотрел на секретаршу Принцепса только как на прекрасную картину, которую случайно увидел в чужой кают-кампаний.
Звякнул сигнал.
Таш подняла голову.
- Принцепс готов к беседе, - произнесла она официальным голосом.
- Иди один, - сказал начальник охраны.
Я кивнул и прошел в кабинет.
Принцепс утопал в глубоком кресле возле окна с красивым видом на город. Сам кабинет был обставлен роскошно. И дело было даже не в мебели, выполненной из тончайшей лозы вьющегося локса, который при обработке фтором становится тверже стали. На всем свободном пространстве кабинета громоздились деревянные и каменные скульптуры, глиняные и фарфоровые вазы, сакральные тотемы, трофейные штандарты и семейные оракулы. Стол Принцепса был уставлен какими-то статуэтками и фигурками, а из-за его кресла высовывался ритуальный шар культа Каса с ослепительно сияющим драконом. Я бы в таком кабинете работать просто не смог. Он мне напоминал даже не музей, а свалку. Однако Принцепс, судя по всему, чувствовал себя в нем комфортно. Увидев меня, он доброжелательно улыбнулся.
- Располагайся, - предложил он, кивая на второе кресло, стоящее у окна. Я осторожно сел.
- Так, значит, ты говоришь, что можешь чувствовать опасность?
- Ну, это не совсем так, - осторожно сказал я, следя за тем, чтобы фразы получались, как этого требовал этикет, совершенно безличными. - Редко, В особых случаях... Вот как сегодня.
Я понимал, куда он клонит, и не испытывал по этому поводу ни малейшего восторга.
- И давно ты это заметил у себя?
Принцепс излучал живейший интерес. Он продолжал обаятельно улыбаться, но я уже разглядел за его приятными манерами жесткую и уверенную в себе волю.
- На войне, - сказал я. - Это однажды спасло мне жизнь. Весь комплект погиб, кроме меня. Могу рассказать при удобном случае.
- А где ты воевал? - поинтересовался Принцепс.
- В горно-ударных, - живо отозвался я. - Щит Южной Марки. Седьмой специальный. Наводчик орудия.
- И как ты считаешь, - спросил Принцепс, - это твое чувство... Оно касается только физических явлений или может относиться, скажем, к принимаемым решениям?
Я честно задумался. Я понимал, почему он спрашивает, и мне надо было решиться.
- Не знаю, - сказал я. - Вполне может быть. Мне как-то до сих пор не удавалось проверить. Решения должны быть значительными, а я таких не принимаю.
- Вот и хорошо, - сказал Принцепс. - Значит, ты сможешь лучше узнать себя. Дело в том, что последнее время многие наши акции приводят к негативным последствиям. Я подумал, может, ты сумеешь распознать опасность еще в ходе обсуждения. Наши консультанты оказались несостоятельны. Ты, конечно, имеешь право отказаться. Но я надеюсь, что ты согласишься. В этом случае я назначу тебя своим советником.
- То есть мне надо будет присутствовать на заседаниях Административного совета?
- Да. И Высшего Собрания, если понадобится. Но я тебе доверяю: ты спас мне жизнь.
- Большая честь, - сказал я задумчиво. - А если я не оправдаю? Я ведь не оракул.
- Значит, не оправдаешь.
Я потер кончик носа. Мне очень не хотелось влезать во все это. Напрасно я поддался минутному импульсу там, на шоссе. Однако в то же время я понимал, что еще немного, и я сойду с ума в своей четырехмерной келье. Может быть, так мне удастся хоть на время сбежать от отчаяния. И кроме того, мне очень хотелось разобраться в происходящем. Страна медленно сползала к катастрофе - притом, что путь ее был буквально выложен благими намерениями.
- Решайся, - поторопил Принцепс.
- Ну что ж, - согласился я. - Можно попробовать. Только договоримся сразу: я ничего не обещал.
- Вот и хорошо, - сказал Принцепс. - Очередное заседание - завтра. Рубеж пятый период.
Он встал, подошел ко мне и вдруг, обняв, потерся щекой о щеку. Я удивился и, почувствовав некоторую брезгливость, поймал себя на том, что хочу вытереть лицо. До сих пор я не встречал такого обычая.
Но именно это обстоятельство помогло мне понять его смысл. Я становился чем-то средним между вассалом и самураем. И как только я понял это, мне стало не по себе. Давая согласие Принцепсу, я вовсе не думал, что дело закончится этим. Наверное, Принцепс сказал какую-то формулу, которую я просто не понял.
Когда я вышел из кабинета, Таш играла сама с собой в шарик. Вазгиф ее висел рядом на стене и, судя по всему, спал. Увидев меня, она зевнула.