– Коне-ечно, не мое! Мое дело – смотреть, как два идиота свою жизнь губят. Что ты выдумала? А как же Марк?
– Я ему не нужна.
– Да что ты несешь! Он любит тебя!
– Любит? Он изменил мне с какой-то случайной шлюхой, а ты говоришь – любит! И вообще, отстань от меня. Ну что ты пристал?
– Лид, Марк говорит, что это ты ему изменила…
– Что? Ах, подонок! – И Лида бросила трубку.
При сыне им приходилось соблюдать политес, но, случайно оказавшись вдвоем, чего оба избегали, они так ранили друг друга резкими словами, что Марк мрачно удивлялся, почему не видно шрамов. В один из дней Марк нечаянно услышал, как Лида в соседней комнате разговаривает по-английски, и вошел.
– Bye-bye, darling! I love you! Bye! – Она улыбалась, потом опустила мобильник.
– Ай лав ю? И ты мне будешь рассказывать, что не спишь с ним?!
– Да, теперь сплю. Ты же этого хотел.
– Я хотел?!
– И возможно, даже выйду за него замуж.
– Ах вон что! Ну конечно, тебе только за лорда и выходить! Всегда знал, что я тебе рылом не вышел!
– Марк, только послушай, что ты говоришь! Что с тобой?
– Со мной? Со мной ничего…
– Марк!
Шохин решительно шагнул к Лиде.
– Марк… Не делай этого! Остановись!
Он схватил Лиду за плечи и толкнул на диван, на ходу расстегивая джинсы. В доме было тепло, одеты оба были легко, и, как Лида ни брыкалась, один раз ощутимо попав ему по коленке, Марк довольно быстро стянул с нее одежки и навалился сверху, заломив руки.
– Я закричу! Пусти же, черт побери!
– Если ты закричишь, прибежит Илюшка. Ты хочешь, чтобы он увидел, чем занимаются его родители? Тебе не кажется, что ему рановато?
– Марк! Пожалуйста, я прошу тебя! Не надо!
– Артемида… Ну что ты… Родная…
После такой яростной атаки Лида, сжавшись, ожидала столь же яростного продолжения, но Марк поцеловал ее очень нежно, и она ахнула от неожиданности – в уголок рта, в щеку, за ушком, в губы, в шею, опять в губы.
Да что же это такое…
Боже мой…
– Ну вот! Ты же моя! Неужели тебе с ним было слаще? Он же не знает тебя, как я! А я все про тебя знаю… Что ты любишь… Как ты любишь… Артемида…
– Я… больше не твоя… Артемида. – Лида выговорила это с трудом: вкрадчивый шепот Марка всегда возбуждал ее, а сейчас – просто чудовищно. Ей казалось, каждое его слово вспыхивает спичкой, все больше разжигая ее внутренний огонь, с которым она уже не могла справиться. Тот огонь, что не смогла погасить осторожная близость с Патриком. И это было к тому же так давно…
«Я не могу, не могу, – думала Лида. – Я не должна, но я не могу!
Он делает со мной все, что хочет, кукловод чертов!
Знает, за какие веревочки дергать…»
У нее в мозгу словно взрывались петарды – что-то сверкало и грохотало, затмевая остатки рассудка, и Лида понимала только одно: она безумно, дико, зверски соскучилась по Шохину! И сейчас его ласки, поцелуи, шепот, родной его запах, тяжесть и жар тела утоляли ее невыносимый голод, ее нестерпимую жажду. Рыдания бились у нее в горле, слезы текли ручьями из глаз. «Что я делаю, боже! Ладно, хорошо, пусть». Лида задыхалась, но пока еще помнила о важном:
– Марк… надо… что-то сделать…
– Что, родная? – Он тоже еле владел собой.
– Я не принимаю больше таблетки! Марк… у тебя же есть? Как это… как это называется! Я забыла… Ну, ты же знаешь… что надо…
– У меня есть ты… Этого достаточно…
– Марк, я не хочу забеременеть. Не делай так!
Но он уже не мог остановиться.
А Лида никак не могла перестать плакать и, когда Марк, наконец, отпустил ее, зарыдала в голос:
– Зачем? Зачем ты так со мной поступаешь?! – Она плакала и колотила кулаками по дивану, по подушкам, по плечам и груди Марка, а он только морщился, но не отводил ее руки. – Ты же знаешь, что я с Патриком! Я не изменяла тебе с ним, ты первый! А сейчас я ему изменила с тобой! Кто я теперь, по-твоему?! Ты специально так сделал, да? Специально? Чтобы я забеременела? Какая же ты сволочь, Шохин! Какая сволочь!
– Нет. Я не специально. Честное слово! Артемида, прости, я все забыл, я так тебя хотел, прости меня, прости…
– Если ты! Если только ты! Если ты сейчас сделал мне ребенка!
– Родная…
– Ты не увидишь его никогда! И меня! И Ильку! Никогда! Господи, я ненавижу тебя, ненавижу-у…
Марк обнял рыдающую Лиду и прижал к себе:
– Я… я с ума сходил от ревности… я… жить не мог без тебя…
– Жить не мог? Так зачем ты отталкивал меня все это время, зачем? Это тебе не танцы – туда-сюда! Это жизнь! Когда я поверила тебе, когда… размечталась, как дура, что мы… А ты! Приманил, как котенка, а потом пинком на мороз!
– Я все время боялся, что ты меня бросишь!
– И поэтому решил сам меня бросить? Замечательная логика…
Они сидели, обнявшись, и печально смотрели друг на друга. Оба уже не чувствовали ни ярости, ни ревности, ни злобы – только великую усталость и печаль.
– Что с тобой, а? Что ты делаешь, Шохин? Это же не ты!
Марк вздохнул и пожал плечами:
– Не знаю. Ничего я не знаю, Артемида. Ты простишь меня? Ты вернешься?
– Марк, я и не уходила. Это ты ушел.
– Хорошо, я осознал. Ты вернешься?
Лида с тоской смотрела на Марка – что делать теперь? Как жить?
– Если будет ребенок – да. Ради детей. Если нет…
– То – нет, я понял. Я клянусь тебе, что это не специально!
– Тебе придется смириться, Марк. С Патриком. Если я не вернусь к тебе.
– Хорошо.
– Ты сможешь? Ради Ильки? Ты же мой самый близкий друг, ты помнишь?
– Да уж, ближе не бывает. Нет, если так близко, как сейчас, я согласен…
– Ты просто невозможен! – она невольно улыбнулась.
– Ладно, я попробую. Я же понимаю, какой это шанс для тебя, для Илюшки… А вдруг он вовсе и не позовет тебя замуж, твой Патрик? И останешься ты на бобах!
– Ну, раз мы смеемся, значит, все-таки живы, – сказала Лида.
Но смех был совсем невеселый.
Как ни странно, этот неожиданный акт любви снова их сблизил, но на каком-то другом уровне, и когда оказалось, что Лида не забеременела, Марк довольно легко перенес это известие, хотя до самого конца надеялся, что ничего у Лиды с Патриком не выйдет – все это казалось ему каким-то страшным сном.
Как?! Как они дошли до такого? И понимал, что сам, своими руками разрушил собственное счастье. А может, и нет никакого Патрика? Может, Артемида так… воспитывает его? Но, увидев, наконец, самого настоящего и реального Патрика, который оказался вполне симпатичным мужиком, Марк, наконец, осознал: всё – правда. Лида – его Лида! – достанется этому британцу, уедет в Лондон, увезет Ильку! И все.
Марк не понимал, зачем ему жить дальше, одному.
Он не умел жить для себя…
Лида волновалась: пора было уезжать, а Марк куда-то пропал. Они с Патриком и Илюшкой приехали в Трубеж в пятницу вечером. Патрик все-таки сделал Лиде предложение, как она, впрочем, и надеялась, и ей казалось, что правильно будет наконец их с Марком познакомить – все равно придется общаться. Сегодня было воскресное утро – все это время Лида посматривала на Марка с тревогой, но он держался прекрасно и даже разговаривал с Патриком вполне дружелюбно, но у Лиды все равно было неспокойно на сердце. Подъехало такси, и Лида пошла искать Марка. В саду, на любимом месте, его не было. Она обошла весь участок, вернулась в дом и, подумав, поднялась на второй этаж.
Именно там Шохин и оказался – сначала Лида подумала, что он с кем-то разговаривает, и удивилась: кто там еще? Но Марк был один, в щелочку приоткрытой двери Лида видела его отражение в зеркале гардероба. Марк сидел на диване с совершенно безумным видом и бормотал:
– Я всегда тебя любил, всегда! С первой минуты! Всегда! Нет, ты не поверишь… После всего…Ты ни за что не поверишь! Поздно, поздно! Это конец! Идиот, все сам испортил, сам! – Он вцепился себе в волосы и дернул несколько раз с каким-то даже рычанием, а потом закрыл лицо руками и заплакал: – Господи, как я буду жить без тебя! Артемида…
Лида отшатнулась и привалилась к стене, чувствуя, что у нее подгибаются колени – ни разу в жизни она не падала в обморок, но сейчас была близка к этому как никогда. Постояв и глубоко вдохнув несколько раз – все это время она не дышала, – Лида на цыпочках спустилась вниз, подождала некоторое время, потом громко крикнула:
– Марк! Такси приехало! Мы выходим!
В голове у нее не было ни единой мысли, только что-то тоненько звенело. Марк спустился – бледный, глаза красные. Если бы не Илька, который верещал всю дорогу, в такси царило бы гробовое молчание. На вокзале они все тоже как-то замялись, потом Патрик пожал Марку руку и отвел Ильку в сторону. Лида смотрела на Марка и не понимала, что ей делать. Может, остаться? А как же Патрик? Он не заслужил такого…
Она не слышала, что говорит ей Марк, что сама ему отвечает, – они неловко обнялись, и Марк пошел прочь. Лида тоже было пошла, потом оглянулась – Марк брел, ссутулившись и шаркая ногами, как старичок, и ей даже привиделся старый плюшевый заяц у него в руке. «Мальчик мой! Что я наделала…»