Алиса вышла на улицу (первый раз за три дня — несмотря на то, что жила за городом), вдохнула уже почти теплый воздух, порадовалась, что показались первые желтые и липкие листочки, присела в плетеное кресло, и ее озарило. Она просто до ужаса боится того, чем ей придется заниматься дальше! Точнее, не знает. Поэтому и боится. Делать что-то надо, а она в полнейшем неведении, что именно. И, если уж совсем честно, мысли об этом чертовом шабаше доводят ее до истерики — она готова откусить себе ногу, только бы остаться дома. Но она, к сожалению, не может отказаться. Приглашение — цепочка из белого золота с кулоном в виде метлы, рукоять которой украшена крошечными черными бриллиантами, получено, а, значит, обратного хода нет. Вот так. Единственное, что утешало — кулон очень выигрышно смотрелся на ее располневшей груди. Это если стоять перед зеркалом, втянув живот.
Алиса еще раз проверила холодильник — вдруг продукты сами исчезли, и тут ей в голову пришла удивительная, светлая идея!
Алиса вытащила из шкафа пакеты, собрала еду (кроме овощей), засунула их в машину и поехала к Насте, у которой покупала молоко, творог и мед. Настя работала продавщицей в деревенском магазине, на досуге торговала молочными продуктами и содержала троих детей без отца. Вальпургиева ночь — это же Первое мая, День труда! Пусть ее несчастные детки наедятся до отвала — особенно им понравятся офигительные эклеры с заварным кремом, облитые настоящим горьким шоколадом, а не соевой бурдой!
Настя, конечно, слегка прибалдела от такой щедрости, но потом вдруг как-то подтянулась, странно так на Алису поглядела, прикусила губу, но все же решилась:
— Алиса… — сказала она и впала в транс.
— Настя, говори давай, я не кусаюсь, — поощрила ее та.
— Я, когда муж умер, чуть на трассу не пошла работать, — призналась Настя, все еще странно посматривая на нее. — Но быстро одумалась — мне же детей растить, что из них получится, если мать — поблядушка?
Она замолчала.
Алиса, изобразив крайнюю заинтересованность, кивнула головой.
— Знаешь, мне иногда кажется, что я не живу, а хожу, как в тумане, — сообщила Настя. — Я же в медицинском техникуме училась. Думала, в Москве работать буду, а как родила этого дармоеда… — Настя имела в виду старшего сына Борю. — Так и пришлось выкручиваться. Устроилась в магазин, Толя… — это был ее покойный муж, — хорошо зарабатывал… Я думала — все впереди. Вот подрастет Боря. Подрастет Зинка… Вадика в детский сад отправлю… А потом Толя умер, и… я тоже как будто умерла.
Настя сделала шаг вперед и вцепилась Алисе в руку.
— Я же все про вас знаю! — зашептала она. — Другие только сплетничают, а у меня бабушка в вашем доме работала. Все болтали — нехорошее место, но она говорила, чтоб я дураков не слушала, и что ничего я в этом не понимаю, чтобы судить! Алиса! Скажи мне правду!
Алиса, уже проклинавшая мгновение, когда ее заплывший жиром мозг направил сюда с сумками продуктов, нащупала утюг, которым собиралась если не отбиваться, то пригрозить буйной хозяйке, но вдруг у Насти из глаз брызнули слезы, она с размаху опустилась на стул и заревела.
Алиса что-то бормотала, а Настя, высморкавшись в кухонное полотенце, взвыла:
— Погадай мне, что тебе стоит! — и опять разрыдалась.
У Алисы отвисла челюсть. Так вот в чем дело!
— Понимаешь, я не… — промямлила она, но Настя смотрела на нее, как на чудотворную икону, и Алисе не хватило мужества для отказа.
Так как она сильно сомневалась в своих способностях, то решила просто наврать Насте что-нибудь обнадеживающее. Кофе дома не было, карт тоже, поэтому Алиса взяла протянутую руку, уставилась на нее и принялась сочинять оптимистичный, но не слишком уж радужный текст.
Она смотрела и смотрела в Настину грубую ладонь, пока вдруг не заметила, что бессистемное сплетение линий обретает смысл. Скоро Настя заболеет и попадет в больницу. Ничего страшного — что-то по женской линии, скорее всего, воспаление придатков. Дети, конечно, останутся без призору, зато ее переведут в город, и там она познакомится с мужчиной, который станет отчимом ее дармоедам. Ее ждет смена работы… то есть просто тут ясно видно, что она будет заниматься чем-то другим, и это принесет ей деньги. С мужем она, возможно, разведется — но это не точно, зависит от обстоятельств, или от того, что она сама решит, но Настя будет… богата.
— Да не может быть! — воскликнула Настя, и тут только Алиса поняла, что давно уже говорит вслух.
Она с трудом выпуталась из паутины линий, ощутила, что вспотела, устала и рассердилась, забрала творог, который ей всучила Настя (ничего, добавит в салат), и уехала в легком недоумении. У нее что, дар предвидения? А как же ее собственное неопределенное будущее? Может, стоит на этом сосредоточиться?
Развалившись дома на диване, Алиса уставилась на свои ладони, но никак не могла сообразить, о чем говорят все эти знаки на руках. Путаница. Она набрала номер Нины — все-таки специалист по ясновидению, хоть и слабенький, но та ее, увы, не утешила.
— Знаешь… — смутилась она. — Ладно, не буду врать. В общем, если ведьма не может разобрать, что показывают линии на ее собственных ладонях, значит, тебя впереди ждет беда.
— Какая беда? — испугалась Алиса.
— Я не знаю.
— А… может, я к тебе сейчас приеду? — настаивала Алиса.
— Я сама к тебе приеду, — пообещала Нина. — Кстати, тебя в последнее время ничего не тревожит?
— Не считая лишнего веса?
— Все! Буду часа через полтора! — рассердилась Нина и дала отбой.
Приехала через три — разумеется, сославшись на пробки, и с собой привезла самую жирную, сытную и вредную еду на свете, включая восхитительный «Наполеон».
— Издеваешься? — хмыкнула Алиса.
— Что?! — возмутилась Нина. — Да ты в кои-то веки выглядишь как живой человек! Ты в курсе, что худоба выходит из моды?
— Я не худая!
— Уже нет!
— И не была! Я была нормальная! А сейчас у меня сало!
— Сало у тебя в голове! Оно заменяет тебе мозг, потому что только люди без мозга могут назвать тебя толстой! — сопротивлялась Нина. — Тебе Марик случайно не говорил, что у тебя аппетитная задница, грудь, как у Холли Берри и нормальные женские щеки? Ты хотя бы понимаешь, что вся индустрия красоты основана на том, что у слишком худых женщин кожа свисает и покрывается складками?
— Фу! — Алиса швырнула в Нину подушкой. — Замолчи, злобная извращенка!
— Сама ты тощая анорексичная обвисшая извращенка! — Нина броском вернула Алисе подушку и ушла на кухню ставить чайник.
— Слушай, а что происходит во время Вальпургиевой ночи? — допытывалась Алиса у Нины.
— Там круто, — скупо поделилась Нина. — Но ты должна все увидеть сама. Это вроде как тест. В свою первую ночь на первое мая ты воспримешь себя как ведьму.
Алиса сделала все, чтобы изобразить полнейшее недоумение: открыла рот, посмотрела исподлобья, подняла одну бровь, покачала головой — но большего от Нины не дождалась.
— Я могу сказать лишь то, что всем известно, и о чем тебя все равно предупредят, — улыбнулась Нина. — Здесь мы все разные. На Лысой горе все равны. Нет ссор, былых обид, зависти, ревности… Это и хорошо, и плохо. Ты увидишь новые лица, с кем-то здорово проведешь время, но это ничего не будет значить, как только взойдет солнце. Да, кстати… Э-э… Ладно, замяли.
— Что?! — подбоченилась Алиса.
— Да, ладно… — Нина отвела глаза.
— Нина!
— Откуда ты взяла эту Лизу? — Нина с грохотом отложила нож и схватила бокал с коньяком.
— Я ее не брала, — подозрительно поглядывая на нее, ответила Алиса. — Мы познакомились у Лили.
— У Лили? — удивилась Нина.
— Почему ты вообще меня спрашиваешь? С Лизой что-то не так?
Нина развела руками и беспомощно взглянула на Алису.
— Слушай, это ты начала! — Алиса ткнула в нее указательным пальцем. — Так что выкладывай!
— Я думала, ты уже поняла… — смутилась Нина. — В общем… Наш мир делится — условно, конечно, но это работает — на три части. Первая — элита. Талантливые ведьмы, которые делают нечто такое, чего не могут все остальные… Знания передают из поколения в поколение, но не в этом суть — суть в крови, которая зовет тебя к большим свершениям и великим открытиям. Большая часть — ремесленники, иногда удачливые, иногда — не очень: тут все основано на усидчивости и старательности. Быть хорошей ремесленницей — вполне почетно, многие входят в большие дома, вроде дома твоей двоюродной бабушки. И есть третья категория. Это такие ведьмы, которые… В общем, они не бездарны, но и не настолько талантливы, чтобы соответствовать своим амбициям. Поэтому они занимаются тем же, чем и обычные люди, но свои таланты тратят на то, чтобы достичь в своем деле большего успеха.
Алиса нахмурилась. Лиза говорила об этом, но совсем в другом тоне. В превосходной степени.