Ладно, Калифорния так Калифорния. Там должно быть не хуже, чем в Айдахо. Для начала – зимой нет снега. Еще, судя по нашей поездке в Диснейленд незадолго до развода родителей, магазины в Калифорнии лучше наших. Денизы, правда, жили не в городе, а где-то в горах между Санта-Круз и Сан-Хосе. И все же…
По-настоящему переживать я начала в самолете. Мы летели в Калифорнию на встречу с какими-то незнакомцами. Я взглянула на маму: невысокая и пухленькая, вся в веснушках. Непослушная копна кучерявых черных волос, красное платье явно туговато в талии… Что ж, зато у мамы потрясающие темно-карие глаза.
Я ужасно за нее боялась. Она по уши влюбилась в этого парня, и он тоже говорил, что влюблен в нее, – но при этом они ни разу не виделись. Разве не похоже на завязку какого-нибудь триллера, где в финале таинственный незнакомец кромсает всех на куски?
Но немодельная внешность мамы – это полбеды. Еще была я. Я уже переросла маму и была худющей во всех возможных и невозможных местах. Своим единственным достоинством я считала густые черные волосы – волнистые, но не кудрявые, и такие длинные, что в них можно было завернуться, спрятавшись от всего мира. Но мама хотела, чтобы лицо оставалось открытым, и в самолете мне пришлось заплести косу.
Тем утром я никак не могла выбрать, что надеть. Я успела переодеться три раза, как вдруг мама влетела в комнату и сказала, что нам пора выезжать. Поэтому я остановилась на черных джинсах, черной футболке с длинным рукавом и туристических ботинках – в общем, ходячая швабра. Чудный способ произвести первое впечатление.
И конечно, именно в этот день у меня вылез прыщ.
Мы приземлились в аэропорту Сан-Хосе, где снега не было и в помине. Нас встречала до ужаса красивая семья с табличкой «Мег & Фиона». На секунду я даже усомнилась, настоящие ли они. Мужчина держал два букета из ирисов, фрезий и пахнущих ментолом веточек. Позже я узнала, что это эвкалипт – он растет в Калифорнии повсюду. Все члены семьи Дениз словно сошли с телеэкранов и обложек глянцевых журналов. Вернон оказался мускулистым, чисто выбритым мужчиной с темно-русыми кудрями – совершенно не похожим на папу, который стремительно терял шевелюру и отращивал живот. У обоих его детей были сказочные ярко-зеленые глаза и светлые волосы, только у Тэма они вились крупными локонами, а у Холли струились золотистым каскадом. И у всех белоснежные зубы – типичная семейка из рекламы зубной пасты.
В общем, жуть, да и только.
У меня бешено заколотилось сердце. Я была уверена, что Вернон взглянет на маму и тут же притворится, будто ждал кого-то другого.
Но я ошиблась. Он сразу нас узнал и улыбнулся – и чем ближе мы подходили, тем шире становилась его улыбка. Нет, тут явно что-то не так.
Я перевела взгляд на детей.
Они тоже улыбались. Мы им кто – клоуны на гастролях, которые сейчас начнут раздавать сахарную вату?
Однако мама как ни в чем не бывало обняла Вернона, а Вернон обнял ее. Потом он протянул мне цветы, взял за руку и, пристально глядя в глаза, сказал, как счастлив со мной познакомиться. И я почему-то ему поверила.
При этом меня не покидала мысль, что мы очутились в каком-то странном сне или фильме ужасов – я не знала точно. Без паники, только без паники! Может, нам еще удастся выбраться живыми.
Мы получили багаж и вышли на улицу, окунувшись в городской смог и лучи знаменитого калифорнийского солнца. Моя черная кофта с длинными рукавами была здесь явно не к месту.
Забравшись в белый минивэн, мы отправились в дом Денизов – смотреть на наше возможное будущее.
По дороге мне становилось только страшнее. Сперва мы проезжали мимо магазинов и оживленных кафе, но затем выехали на скоростную автостраду и помчались вперед, пока заправки и торговые центры не сменились сосновым лесом. Потом мы свернули на узкую дорогу, которая продолжала сужаться с каждым метром.
Поймите меня правильно: я из Айдахо. Что такое жить на краю света – мне рассказывать не надо. Но что, если и здесь до всех благ цивилизации не добраться пешком? Права-то я получу только через два года.
Мы съехали на грунтовку, которая вела еще выше в горы и еще дальше от цивилизованного мира.
Потом грунтовка резко кончилась, и перед нами возник дом. Из красного леса выступали ровные панели из медового дерева; в сверкающих стеклах играло солнце. Выглянув в окно, я увидела во дворе хаотичное нагромождение камней и кустов.
Еще у них был свой водопад. Точнее, ручей. Или пруд? В общем, все вместе. Справа у дома возвышалась каменная глыба, по которой сбегала вода, то сочась тонкими струйками, то падая мощными каскадами. У подножия скалы темнел пруд с кувшинками, а из него вытекал ручей. Весело журча по гладким полированным камешкам, он серебристой лентой огибал весь дом. К главному входу был перекинут арочный мост. А я-то еще удивлялась настольному фонтанчику…
Если им так хотелось воду во дворе, почему нельзя было, как все нормальные калифорнийцы, обойтись бассейном?
У меня возникло чувство, будто мы попали в параллельный мир.
Вернон с Тэмом забрали наши сумки. Я взглянула на маму – похоже, она была в восторге. Ясно. Отсюда помощи ждать не стоит.
Мы зашли в дом, и я подумала, что город этим ребятам, пожалуй, и ни к чему. Внутри скрывалось огромное пространство: здесь можно было жить годами, не испытывая ни в чем ни малейшей нужды.
Внутренняя отделка тоже оказалась деревянной. Через гигантские окна и стеклянную крышу струились лучи солнца, заливая помещение теплым светом. На каждом шагу зеленели цветы – сразу видно, кто в доме хозяин.
Холл имел несколько уровней и напоминал джунгли. Гостей с порога встречал запах сырой земли и экзотических растений; повсюду шелестели листья, где-то журчала вода. От холла в две разные стороны вели застекленные коридоры. Напротив, по ту его сторону, начиналась большая гостиная. Кремовый ковер, каменные столешницы, много простора и света… И, конечно, растений – они захватили и гостиную тоже.
– Обувь сюда, – сказал Вернон, сбрасывая мокасины. Дети уже успели разуться, убрать ботинки в нечто шкафоподобное и достать оттуда тапочки.
У меня кровь прилила к щекам. И что – так каждый раз? Проще и не обуваться… Я расшнуровала ботинки и небрежно швырнула их в угол. Холли протянула мне пушистые розовые тапочки. Мило. Интересно, чьи еще ароматные ноги успели в них побывать? Впрочем, тапки выглядели новыми, и после некоторых колебаний я засунула в них ноги. Мама аккуратно поставила туфли в одну из ниш и выразительно на меня посмотрела. Я вздохнула, безуспешно попыталась запихнуть свои ботинки в соседнюю нишу и, убедившись, что они не влезают туда ни в каком положении, взгромоздила их сверху.
Вернон решил показать нам дом.
Целое крыло было отведено его работе. Сначала приемная, где пациенты ожидали своей очереди, полистывая глянцевые журналы. Потом кабинет, где они изливали душу. И даже туалет – только для посетителей, у домашних был другой. На стенах висело множество картин – они невольно притягивали взгляд, перенося в далекие неизведанные миры. У «психического крыла» был свой вход с улицы. Вернон указал на дверь, которая отделяла рабочую часть от остального дома.
– Если дверь закрыта – значит, я работаю и входить нельзя. Только в случае пожара, наводнения, землетрясения и прочих вселенских катастроф, – предупредил он, улыбаясь.
Мы переместились в крыло со спальнями, и Тэм занес в одну из них мой чемодан – эта, по всей видимости, предназначалась мне. Да, похоже, мама успела выложить про меня всю подноготную. Комната была отделана в синих и светло-коричневых тонах с вкраплениями золота. На комодах стояли индийские статуэтки: шести- и восьмирукие боги, замершие в причудливом танце. На туалетном столике восседал позолоченный Будда.
Синий – мой любимый цвет. И я изучаю религии Востока.
– Нравится? – спросила Холли.
– Да-а… – выдавила я, всеми силами стараясь возненавидеть эту комнату. Все происходило слишком быстро.
– Моя комната напротив, – Холли указала на резную деревянную дверь. – А Тэма – за углом. Ванная вот здесь.
Мы дружно отправились инспектировать ванную. Она была потрясающая: просторная, с мягкими коврами, душем и ванной – на выбор. Для меня уже завели личную вешалку, на которой аккуратно висел комплект синих полотенец – для лица, тела и рук. Ну не буржуйство ли? У Тэма полотенца оказались серые, у Холли – красные.
Следующим пунктом программы была хозяйская спальня. Сюда Вернон поставил мамин чемодан. А гостевых спален в этом доме разве нет?
Я всеми силами старалась не смотреть на кровать. Она была необъятной. Мы бы спокойно уместились на ней впятером, не опасаясь получить локтем в нос. У меня опять запылали уши. К счастью, экскурсия продолжилась.
Мы обследовали библиотеку, рабочий кабинет с компьютером, откуда Вернон, наверное, и переписывался с мамой, еще пару гостевых комнат и вторую ванную. У этого дома вообще есть конец? А карту мне выдадут? В Айдахо такие хоромы никому и не снились.