С фресок, украшавших стены, смотрели голубые обезьяны, резвившиеся на поляне, заросшей крокусами. Красные, расширявшиеся кверху колонны заканчивались округлыми капителями, поддерживавшими крышу, а гипсовые плиты пола соединялись друг с другом полосками красной штукатурки. Буйство цвета, движение, свобода и веселье были немыслимо чужды грубым завоевателям с их щитами и мечами. И они, казалось, чувствовали свою неуместность и робко стояли на белом, как пена, гипсе, опасливо поглядывая на обезьян, будто боясь, что те вот-вот обрушат на них поток насмешек.
Тея нащупала руку брата и почувствовала его ответное пожатие. Нежность, будто теплота, исходившая от раскаленного очага, обогрела ее, но на смену ей пришел озноб раскаяния, словно очаг внезапно погас. Это из-за нее они попали в плен, она предпочла знакомых варваров незнакомым зверям.
Аякс вздохнул и плюхнулся на стул со спинкой, украшенной резными грифонами. Для такого человека, подумала Тея, война – не работа, а сама жизнь. Он не герой, а сильное, тупое, в меру храброе животное, воюющее потому, что ему лень сеять хлеб или вести корабль.
На лбу у Аякса рдела небольшая клиновидная ранка.
– Это вы, критяне, постарались, – сказал он, показывая на нее. – Хоть и маленькие, а коготки у вас острые. Вот, полюбуйтесь на работу хозяйки этого дома. – Он засмеялся: – Она была наказана за это.
Жестом он приказал Tee и Икару подойти. Икар вышел вперед:
– Я не позволю тебе обижать сестру.
– Обижать? Никто и не подумает это делать, если она развлечет меня как следует, – проворчал он довольно миролюбиво, продемонстрировав при этом отсутствие переднего зуба. Голос его был высоким и тонким и совершенно не подходил к громоздкой фигуре, казалось, что лев запищал, как котенок. Но жестикулировал он и раздувал ноздри так, будто был самим верховным богом Зевсом.
– Мои люди заметили ваш корабль, когда он стал снижаться. Вы чуть не оказались в Стране Зверей.
– Жаль, что не оказались, – сказал Икар.
– Ты так думаешь? – засмеялся Аякс. – Ты хочешь, чтобы твоя сестра досталась минотавру? А знаешь, что он сначала забавляется с девицами, а потом сжирает их братьев? Такого мальчишку, как ты, он проглотит и не почувствует, разве что голова в глотке застрянет.
– Он живет в лесу, где мы приземлились? – спросил Икар, абсолютно не испугавшись.
Молодой воин, оба уха у которого были обрублены, как грибы, под самый корешок, опередил своего начальника:
– Его пещера чуть западнее. Местные жители носят ему ягнят и телят, чтобы он не трогал их детей. Когда мы ворвались в этот дом, хозяева проклинали нас его именем.
Брань Аякса заставила воина замолчать:
– К Гадесу все это! У критян проклятья такие же беспомощные, как и их богини. А теперь отведи детей в комнату с дельфинами и проследи, чтобы девчонка могла принять ванну и переодеться.
Он взглянул на растрепанные волосы Теи, и она инстинктивно поспешила прикрыть уши.
– Да у тебя острые ушки! – Он явно заметил это впервые. – И у твоего брата тоже. Вы что, из леса?
Тея сердито поправила свои локоны:
– Мы критяне, а не звери. У зверей кончики ушей покрыты шерстью.
– Ну, моя девочка, у которой ушки без шерсти, я загляну к тебе через часик. И оденься, как женщина, а не как ребенок, а то ты напоминаешь мне дочь.
Комната с дельфинами, подобно большинству комнат в просторных критских дворцах, была небольшой, уютной и веселой. Еще незажженные терракотовые светильники в стенных нишах напоминали примостившихся на ветке птиц, от складных стульев, сделанных из цитрусового дерева, исходил приятный аромат, а на приподнятой каменной платформе высились горы подушек, набитых гусиным пером.