Лакированная коляска, запряженная гладкой лошадью, стояла у края тротуара под голым каштаном. Варвара погладила лошадь по морде, а потом долго не могла отвязаться от предложений прокатиться.
Кругом были отели, а между отелями ювелирные лавки, освещенные солнцем так, что на витрины было больно смотреть. Все останавливались и смотрели, и Варвара тоже остановилась и смотрела — просто так. Она не чувствовала никакого желания покупать — разве в этом дело?! — но это было так красиво, так празднично, так победительно горели разноцветные камни за чистым стеклом, так самодовольно лоснились атласные подушечки, так благородно темнел бархат, что оторваться было невозможно.
Варваре нужно было поменять деньги, чтобы купить подарки, и еще ей предстоял поход в ресторан — в пивнушку, как выразился Иван, которого не следовало называть Александрович! Конечно, она надеялась, что он заплатит за двоих, но следовало все же подготовиться, чтобы не попасть в неловкое положение. В последний раз на свидание ее приглашал Димка, тогда все было понятно и просто, а как быть с этим. Варвара понятия не имела. Кроме того, она была уверена, что он просто мается от скуки и, пока ему не попалась на глаза ни одна курортная краля сказочной красоты, пытается довольствоваться тем, что есть, то бишь Варварой.
По светлым мраморным ступенькам она поднялась на невысокое крылечко, где был обменный пункт, и любезный юноша ловко покидал на стеклянное блюдо несколько странных бумажек с незнакомыми картинками, забрав ее доллары. Варвара бережно спрятала бумажки в кошелек, решив, что потом непременно рассмотрит картинки. Она уже повернулась, чтобы идти, но остановилась, как в детстве перед автоматом с газированной водой, который неудержимо ее притягивал.
С одной стороны был магазин, и Варвара оставила «без внимания» выставленные в витрине наряды. К нарядам она была равнодушна, или ей казалось, что равнодушна.
С другой стороны была парикмахерская, или салон красоты, или шут знает, как это называется.
Там было всего два кресла, одно свободно, а второе занято. Не видно было, кем оно занято, но над запрокинутой головой порхала ловкая барышня, похожая на эльфа, щебетала что-то, забегала с разных сторон, доставая из-за пояса блестящие инструменты, ни один из которых не был похож на знакомые Варваре парикмахерские ножницы. Это порхание, болтовня, сверкание инструментов, витрины с тысячами разных штучек, круглый стеклянный столик с оставленной чашкой кофе, хрустальная пепельница, разбрызгивающая солнце, и даже запах парикмахерской так притягивали, что она не могла сделать над собой усилие, чтобы уйти.
— Мадам?
Какая мадам? Где мадам?
Ах, это она мадам! К ней кто-то обращается. Господи, она только-только привыкла к тому, что она — пани, как неожиданно оказалось, что она еще и мадам!
— Пардон, мадам, вы хотите… прическу?
— Нет, — перепугалась Варвара и попятилась, — нет, нет, спасибо.
Попятившись, она зацепилась ногой за бархатный канатик, свисавший между двумя блестящими стойками. Канатик огораживал ступеньки вниз. Варвара стала падать, потащив за собой канатик, стойки зашатались и с чудовищным грохотом и звоном низверглись вниз, покатились и заскакали по ступенькам.
— Мадам!..
Из всех дверей, которых оказалось неожиданно много, выглядывали встревоженные люди, оторванные от своих неторопливых занятий, и смотрели на Варвару. Юноша из обменного пункта и та самая дама, с которой Варвара столкнулась перед своим позорным падением, кинулись ее поднимать, и тянули за руки, и что-то приговаривали, а она, красная как рак, отбивалась, извинялась и чуть не плакала.
У-уф…
Порядок восстановился очень быстро. Стойки с канатиком водрузили на место, а Варвару препроводили на белый кожаный диван за стеклянную стену. Она пошла, потому что не могла больше находиться в центре сочувственного внимания и ощущать себя такой идиоткой.