Иван даже слышал пару «эстрадных миниатюр» именно на эту пикантную тему.
То ли потому, что его раздражал сатирик Михаил Задорнов, то ли потому, что за минуту до этого он как раз мечтал о «нагих гуриях» — из-за нее, из-за Варвары мечтал, будь она неладна, вместе с ее тонким черным купальником и пышными формами! — но он вдруг разозлился.
— Лежите спокойно, — сказал он холодно, — ничего такого не происходит. Или вы квасных литераторов начитались?
Он перешагнул через Варварины ноги, улегся на разогретую деревянную поверхность и отвернул нос к стене. Сразу стало горячо и сонно. Кровь неторопливо разгонялась в голове.
— Каких… квасных литераторов? — запнувшись, спросила она снизу.
— Черт их знает. Их много. Один рассказ помню хорошо. Про то, как баня загорелась, все выскочили — голые, разумеется, — а одна предпочла сгореть. Суть в том, что дура, которая сгорела, и есть настоящая женщина, потому что она стыдлива. Остальные шлюхи.
— Что за ерунду вы говорите, Иван Александрович! — пробормотала Варвара и незаметно подтянула простыню еще повыше. Литераторы литераторами, но нервничала она ужасно. Принесло его так не вовремя, только она разнежилась!
— Называйте меня Иван, — велел он, не поворачиваясь, — Ваней нельзя. Не люблю.
— А Иваном Александровичем почему нельзя?
Он вдруг зевнул и ничего не ответил. Варвара повернула голову слева направо, с носа у нее капнула огромная капля.
Вот ужас-то. Всем ужасам ужас.
Мало того, что она голая — Варвара прикрыла глаза, — она еще красная и потная. И ей предстоит встать и выйти, и она даже не сможет определить, смотрит он на нее или нет!
Выход только один — лежать здесь как можно дольше и уйти после него.
Краем глаза Иван видел, как она возится внизу, и знал — это от того, что она в смятении. Пивной бочонок, кричавший ей в лицо, что она «русская свинья», напугал ее гораздо меньше.
Женская сущность непостижима. Непостижима и загадочна. Загадочна и нелогична. Нелогична и…
— Вы пиво пьете?
Смятение внизу усилилось.
— Ну, не так чтоб… Да. Пью.
— Тогда я вас приглашаю в пивнушку на горе. Возле Петра Первого.
— Пивнушка? — переспросила Варвара осторожно. Что ему от нее надо, а? Не может же он всерьез хотеть выпить с ней пива в пивнушке с видом на Петра Первого?!
Или может?
— После обеда, — уточнил он сердито. Она молчала как-то странно, так что он чувствовал себя дураком. — Часа в три. Ну, что вы сопите?
— Я… — А-а, будь что будет! — Спасибо большое. С удовольствием.
— Отлично. Если у вас нет других планов, можем еще погулять по парку. Здесь огромный парк, очень красивый. Я вас сфотографирую на фоне колоннады. Хотите сфотографироваться на фоне колоннады?
— Хочу, — призналась Варвара. Фотографию она маме пошлет. — Да, — вспомнила она, — мне еще нужно купить подарок.
— Шефу?
Варвара приподняла голову и осторожно глянула наверх. Ничего не было видно, кроме согнутой в локте руки, загорелого бока и волосатой ноги.
— Почему — шефу? При чем тут шеф? Маме подарок и папе тоже.
— Маме и папе, — повторил Иван. — Понятно.
Варвара обозлилась:
— А вы не покупаете подарки родителям? В мире большого бизнеса это не принято?
— Я покажу вам сувенирный магазин, — пообещал он, — вы хотите купить сувениры или более осмысленные подарки?
Если бы у нее были деньги, она бы накупила родителям и Тане с Васей самых осмысленных и бессмысленных подарков, которые только есть на свете, но денег у нее было мало.