– К родителям.
– Да чего ты там не видал, в Екатеринбурге этом?!
– В Екатеринбурге, пожалуй, все видал, и в Лондон меня тянет, на могилку Роберта Бернса. Вот тянет, и все тут! А ты чего звонишь-то, Эдик?
С Абельманом они когда-то учились в одном институте, и Долгов был «мальчик из хорошей семьи», а Абельман хулиган, пройдоха и «неподходящее знакомство». Должно быть, поэтому они дружили много лет.
– Да я звоню спросить, поедешь ты в Бельгию или нет!
Тут вдруг Долгов понял, что Абельман не шутит.
– А… зачем?
– Учиться. В Европейский хирургический центр. На четыре месяца. Поедешь?
Долгов решительно не знал, как следует отвечать на этот вопрос.
– Но это же… дорого очень, – сказал он наивно.
– Ты чего, Долгов? Обалдел? Ну, ясное дело, не за свои кровные три рубля ты поедешь! У нас грант на обучение. Каких-то гавриков набрали, и еще места остались, там условий много – нужно, чтоб научная работа велась, чтоб на кафедре рекомендацию написали, чтоб диссертация была, ну, и так далее! В общем, ты подходишь, а я нет. Ну чего? Поедешь?..
Долгов растерянно сказал, что поедет, и два дня думал только о том, что будет учиться в Бельгии, в Европейском хирургическом центре!
Он почти позабыл про девушку и кофе, на который она его приглашала, и вспомнил только в самый последний момент, и опоздал именно потому, что позабыл, а не потому, что играл в какие-то игры.
Он приехал в это самое летнее кафе на Тверской и тут только сообразил, что не знает ее в лицо, и непонятно, как теперь ее искать среди множества самых разнообразных девушек в темных очках, которые пили кофе, тыкали ложечками в раскисающее мороженое, щебетали, порхали… И теплый ветер трепал их волосы, и белоснежные льняные скатерти, летевшие по ветру, то закрывали, то открывали загорелые глянцевые колени!
– Здравствуйте, Дмитрий Евгеньевич.
Он оглянулся.
Она подходила к нему, подняв на лоб свои темные очки, и улыбалась чудной улыбкой.
– Как вы меня узнали? – тихо спросил Долгов.
– Я видела вас на конференции в Хирургическом обществе.
– Я прошу прощения за опоздание, – пробормотал Долгов, – я просто… знаете… дел очень много…
И покраснел.
Говорят, что самый легкий способ узнать характер женщины – это заставить ее ждать в общественном месте в обеденный час!
Девушка опять улыбнулась:
– Спасибо, что пришли, – сказала она без всякой обиды. – Я же знаю, как вы заняты! Но ведь мы все-таки выпьем кофе?
И в этот ужасный день, еще утром, Шарика кольнуло предчувствие, вспомнилось Долгову.
– У нас в программе еще один гость. Это Анатолий Семенович Грицук, племянник писателя Евгения Ивановича Грицука, недавно скончавшегося в больнице при странных, до сих пор не выясненных обстоятельствах.
Таня быстро перебежала площадку. В ухе у нее режиссер отчетливо сказал: «Крайний левый», и Таня присела на ступеньку рядом с перепуганным молодым человеком, сидевшим в первом ряду.
– Здравствуйте, Анатолий, – сказала она сердечно.
– Здрассти, – просвистел молодой человек и покосился на невесть откуда появившийся у него перед носом ручной микрофон.
Оператор, держа камеру на плече, приблизился и стал на колени перед Таней.
«Работаешь на крупном», – подсказал в наушнике режиссер.
– Анатолий, – начала Таня очень серьезно. – Ваш дядя Евгений Грицук был известным писателем. Однако все свои книги он написал под псевдонимом, если я не ошибаюсь Б. Ар-Баросса, и только на одной, самой скандальной, поставил свою настоящую фамилию! С чем это связано, как вы думаете?
– Я не знаю, – быстро сказал молодой человек и облизнул пересохшие губы.