Кстати, Арон, спасибо, что привёз мои вещи, они мне тут очень пригодятся.
— Не за что, Лиза-хон, — улыбается он широченной улыбкой.
— А какой узор? — интересуется Алтоновч. Арон ставит перед ней еду и даёт ей ложку. Она тут же принимается есть, даже не поблагодарив. Арон отходит в сторонку и садится под окном, разглядывая небо, как я с утра.
У меня пока сделано рядов десять затейливым ярко-зелёным цветом, и по краям кисточки висят. О том, что собственно выплетать, я ещё и не начинала думать. Только блокнотик с конспектом Азаматовой лекции об узорах рядом положила.
— Ну-у, вообще, надо бы что-нибудь такое сделать за победу наших, так сказать… — открываю блокнот и принимаюсь листать в поисках подходящих символов. — Вот, например, спокойствие и надёжность, или там уверенность в себе… ещё вот обереги от обмана можно…
Алтоновч отвлекается от еды и смотрит на меня странно.
— А что в середине?
Пожимаю плечами.
— Ещё не придумала.
— Но ведь это самое важное! — удивляется она.
— Да я просто от нечего делать за этот гобелен взялась, — признаюсь. — Просто чтобы заняться чем-нибудь, пока Азамата нету.
В её глазах мелькает ужас и осуждение, но тут же сменяется вежливым интересом. Похоже, сейчас меня навсегда перестанут уважать.
— Ну… посоветуйте мне что-нибудь? — заискивающе предлагаю я.
Не знаю уж, было ли это ошибкой или прозрением, но… через десять минут у меня голова ломится от возможных вариантов узора, сюжета и цветовых решений. Я с некоторым трудом разделяю предложенные центральные мотивы на два типа: изображение сцены победы и изображение благоволящего бога.
— Сцена победы — это с такими палочными человечками, что ли? — уточняю. Она кивает, с энтузиазмом приканчивая завтрак. Арон смотрит на нас с довольной улыбкой. Женщины говорят о рукоделии, всё как надо. Я воображаю себе Азамата в виде палочного человечка и себя а ля комар-переросток, и мне это не нравится. — Нет, — говорю, — я уж лучше бога изображу. Только какого? И как?
И меня окончательно берут в оборот.
Через некоторое время на кухню выползают дети. На вид мальчику лет пять-шесть, девочке три-четыре. Я начинаю задумываться, как бы их так усадить, чтобы доставали до стола, подушки, что ли, подложить, надо будет сказать Азамату, чтобы сделал детский стульчик… но Арон просто усаживает их на диван вдоль стенки и выдаёт им пиалы в руки.
— Может, всё-таки за стол? — спрашиваю. — Так ведь неудобно…
— Вырастут, будут за столом сидеть, — он пожимает плечами.
— А если прольют или уронят?
— Я всё вытру, не волнуйтесь, — отмахивается он.
— А если обожгутся?
Вместо того, чтобы ответить мне, Арон грозит пальцем детям. Мальчик втягивает голову в плечи, девочка выпячивает губу, потом оба возвращаются к еде. Я хлопаю глазами, но решаю воздержаться от комментариев. После еды девочка уныло интересуется, нет ли здесь клуба, и, узнав, что нет, так же уныло зависает рядом с нами слушать про изображения богов на гобеленах.
Арон ненадолго куда-то уходит, потом возвращается, принеся с собой холодный воздух.
— Какой же у вас дом красивый, Лиза-хон! — радостно говорит он, перебив свою жену. — Азамат потрясающе умеет строить.
— Да, — соглашаюсь, — я когда первый раз увидела, все слова забыла. Азамат удивительный мастер.
— А вы тут ещё не охотились? — спрашивает Арон. — Не знаете, как с дичью?
— Без понятия, — пожимаю плечами.