— И что он ответил?
— А вот это я вам сейчас дам послушать, — я демонстративно поворачиваюсь к буку. — Я решила воспользоваться техникой, чтобы никто не усомнился в верности моего понимания. В конце концов, я не в совершенстве владею языком… Вот, послушайте.
Я запускаю дорожку. Сейчас, в комнате, полной людей, обиженный и сердитый голос Азамата звучит ещё проникновеннее, чем тогда в номере. Я стараюсь не смотреть ни на кого прицельно, а только уголком глаза ловить выражения их лиц. Лица вытягиваются. Некоторые сдвигают брови в недоверии. Алтонгирел поджимает губы — явно принял на свой счёт. Арон пару раз ахает. Эцаган невероятно заинтересовался узорами на ковре. Ирнчин прикрыл рот рукой. Ахамба и Унгуц изображают на лицах вселенскую скорбь. Онхновч скрестил руки на груди и явно готовится отпираться. Убуржгун удивлённо чешет в затылке. Запись кончается.
Секунд десять висит тяжёлое молчание. Потом разражается бубнёж.
— Да откуда ж было знать…
— Он такой не один, а другим каково…
— Да я только раз и оговорился!
— Я даже не думал, что это так…
— Надо извиниться…
— Да все так говорят!
Я откашливаюсь и прошу тишины.
— Итак, ребят, я думаю, все поняли, что это проблема.
— Да поняли, поняли, — нервно обрывает меня Алтонгирел. — Я и без тебя знаю, что меня вовремя отстранили, если не поздно. Или ты тут собрала всех провинившихся, чтобы Старейшина нас судил?
— Успокойся, пожалуйста, — улыбаюсь я. — Я не знаю, о чём ты, но здесь мы все в равном положении.
Несколько человек изумлённо таращатся на меня.
— Мы в равном положении, — повторяю я, — потому что мы все любим Азамата и желаем ему добра. Как мы все теперь знаем, у Азамата есть проблема, которую он не в силах решить сам. Согласитесь, что, какой бы он ни был умный, сильный и хороший начальник, один против целой планеты он ничего сделать не может. А теперь посмотрим на себя. Мы все здесь красивые известные люди с гласными именами. С нашим мнением считаются другие. Я уверена, что если мы объединим усилия, то сможем помочь ему преодолеть эту проблему довольно быстро, вы так не думаете?
Они явно удивлены моим позитивным настроем. Ждали, что я начну визжать и швыряться предметами? Щазз, мне в данном случае важен результат, а не месть.
— Но что мы можем сделать? — робко спрашивает Арон. Видимо, за те годы, что Азамата не было на планете, его папаша успел окончательно раздавить младшего сына. Ну или он такой родился, не знаю.
— А вот и давайте подумаем над этим. Давайте все предложим какие-нибудь варианты. Для примера, я предлагаю вот что: если в вашем присутствии кто-то называет Азамата уродом, покажите этому человеку, что вы его осуждаете. У вас для этого много жестов.
Эцаган и Унгуц хихикают, Ирнчин кивает с каким-то хищным предвкушением на лице.
— Ещё хорошо бы, — произносит Унгуц, теребя кончик бороды, — приглашать его на всякие праздники. Насколько я его знаю, он любит большие застолья, и скорее всего скучает по тем временам, когда его с радостью ждали у каждой скатерти.
— Да-да, — киваю я, — он и сам был бы рад позвать гостей, но боится, что никто не придёт.
— Кстати, можно всем друзьям и знакомым рассказывать, что капитан — классный мужик, — вдохновляется Эцаган. — Я думаю, если человек от двух-трёх людей это услышит, то хотя бы подумает прежде чем плохо к нему относиться из-за внешности.
— Дело говоришь, — кивает Ирнчин. — А я думаю, надо обязательно с ним здороваться, если на улице встретишь.