– Чаю, мастер Матиас?
– Спасибо, тетушка Руфь. С удовольствием…
* * *
На улице Тридцати Бессребреников было людно. Кристиан лавировал меж прохожими, однако темпа не сбавлял. Скорей бы найти тихую ухоронку, отсидеться… И озноб схлынет, а чувство опасности, толкающее в спину, наконец отпустит, даст перевести дух.
Не видя за собой погони, воришка не понимал, очего трясутся поджилки. Это пугало больше всего. Он свернул в узкий проулок – два шага в ширину. Глухие стены домов рукотворным ущельем возносились на высоту трех этажей. На бегу он задрал голову, без причины глянул вверх…
В небе мелькнул крылатый силуэт.
Келена!
Он вздохнул с облегчением, но вздох не получился. Застрял в глотке, прорвался наружу сиплым кашлем. Предательский страх никуда не исчез, по-прежнему гоня жертву вперед. Да что ж это такое?! Чего он боится?! Она ничего ему не сделает!
«Ты уверен, кузарь?» – спросил кто-то, похожий на Прохиндея Морица.
Уверен! Она спустится, и мы поговорим по душам…
«…решил заяц, удирая от лисы!» – издевательски хохотнул лже-Прохиндей.
Этот хохот роем злющих шершнелей впился в сердце. Окончательно потеряв самообладание, юный вор понесся, не разбирая дороги. Он больше не планировал маршрут заранее, сбивая с толку возможных преследователей – нет, парень удирал куда глаза глядят, словно за ним гналась стая голодных ваалберитов, пуская слюни.
Одним махом Кристиан пересек проспект Вышних Эмпиреев. Не успев уклониться, сшиб с ног замызганного попрошайку в лохмотьях – и нырнул в переулок Великого Змея. Переулок получил название не зря: беглец с трудом вписывался в его «гадючьи» изгибы. Не владей Непоседой паника, он во все горло клял бы торговцев, разложивших товар в самых неудобных местах.
Но сейчас было не до проклятий.
Горным козлом он скакал через разложенное прямо на мостовой барахло – подковы, пряжки, гвозди, долота, стремена, рыболовные крючки, дверные петли… Под башмаком взвизгнул сапожный ножик. Скрежетнула стамеска с треснутой ручкой. Брызнула россыпь фальшивых монет – чеканка Бадандена, делал Юцик Косой, за углом…
Продавцы костерили «падлюку» – вяло, без энтузиазма.
Из переулка Кристиан вылетел на рынок, во фруктовые ряды, и заметался в толчее. Его накрыла крылатая тень. Холодный пот прошиб воришку. Завопив, он нырнул под телегу с колючими анхуэсскими дынями. Изгваздавшись в конском навозе, выкатился с другой стороны, снес лоток со спелыми гранатами – плоды раскатились, трескаясь, брызжа соком. Увидев спасительный проход между домами, рванул туда.
– Остолоп безглазый! Чтоб те повылазило!
– Летит! Летит!
– Демон!
– Спасайтесь!
– Накаркала, стерва?!
– Куда волхвы смотрят?!
– Совсем обнаглели, твари! Средь бела дня!..
– Вроде, не демон…
– Прячься, дурила! Потом разберешься…
Суматоха захватывала рынок, словно армия – сдавшийся город. Кругами, волнами от булыжника, брошенного в пруд, распространялся испуг. Эхо докатилось до самых отдаленных уголков Реттии. Принюхался, насторожившись, псоглавец Доминго. Отстранил портного, снимавшего с него мерку для нового мундира, выглянул на улицу – и с удовольствием оскалился. Портной задрожал при виде улыбки клиента. Доминго жестом успокоил беднягу и вернулся к примерке.
По привычке кряхтя и охая, прошаркал к окну кабинета Серафим Нексус. С неожиданным проворством распахнул створки и долго всматривался в небо. Жил лейб-малефактор на другом конце города, далеко от университета. Что почувствовал он в этот момент? – спросите грозу, что она чувствует, когда вдруг сворачивает на запад.
Нахмурилась Наама Мускулюс. С минуту некромантка пребывала в глубокой задумчивости. Затем лицо ее разгладилось, и она направилась в кабинет мужа. Как выяснилось, прервав работу над конспектом курса лекций, муж стоял посреди кабинета, сдавив виски ладонями. Наама нежно обняла его, зайдя со спины, и муж, умница, все правильно понял – оставив астрал, он подхватил любимую супругу на руки и унес в спальню.
А капитан лейб-стражи Рудольф Штернблад, обедая в аустерии на перекрестке Возникновения и Троекратной, отсалютовал кружкой портера непонятно кому.
История лукава. Она умеет строить глазки так, что вокруг собирается толпа. О многих успели позабыть, кое-кто и вовсе перебрался в другую историю, но едва наша краля хлоп-хлоп ресницами – вот они, как на подбор. Никогда не знаешь заранее, кто выскочит через миг, бесом из табакерки. Надо быть наготове, иначе история ударит с фланга, возьмет в клещи – хочешь, не хочешь, а как порядочный сударь, обязан жениться. Или хотя бы выслушать до конца.
И лишь потом браниться: где, мол, были мои глаза…
На рынке тем временем царил форменный переполох. Резко спикировав, гарпия пронеслась над землей и когтями птичьих лап ухватила на лету несколько увесистых гранатов. Выйдя из пике, она набрала высоту – и сгинула так стремительно, что у торговцев позже возникли сомнения: «А был ли демон?»
Прыткий мальчуган лет десяти, опомнившись первым, уже тащил фрукты с прилавков и запихивал себе за пазуху. К нему, желая сопляку уйму болячек, кинулись три грозные фурии. Любитель дармовщинки пустился наутек – жизнь возвращалась в обычное русло.
Всего этого Кристиан не видел.
Ужас гнал парня дальше. Мышь, которую настигает голодный кот – вот кто он. Единственное спасение – уйти с открытого места. Спрятаться в норку, забиться под землю. Под Реттией тянется целая сеть старых туннелей и лазов. Соваться туда боялись: в темноте подземелий гнездилось жуткое отребье. Случалось, незваные гости нарывались на безногого вурдалака, ползающего быстрей змеи.
Но внук бабушки Марго готов был встретиться хоть с призраком Пипина Саженного – лишь бы избавиться от преследования. Мамочки, что мы ей сделали? Чем досадили? За что?!
Он остановился, чтобы сориентироваться. Налево. Точно, налево! Через проходняки, на улицу Головастого Всадника, и там, за памятником кондотьеру Хью – спуск, забранный решеткой, где два крайних прута…
На план действий ему потребовались секунды. Увы, именно этих секунд и не хватило для бегства. В лицо ударил ветер. Гарпия возникла напротив, с яростью загребая воздух крыльями. «Мечтал о встрече, кузарёк? – шепнул в ухо Прохиндей Мориц. – Готов броситься в объятия?»
Кристиан задушенно ойкнул и ринулся прочь – совсем не туда, куда собирался. Он бежал из последних сил. Ноги-вихри, ноги – гири; ноги – колоды… Дворы, обшарпанные стены, лужа помоев благоухает до небес. С мявом прыснул в сторону облезлый котяра. Возле уха что-то с силой шваркнуло в стену.
– А-а!..
Беглец метнулся вправо, не соображая, что гарпия гонит его обратно к площади перед Универмагом. Келена больше не кружила над домами, высматривая жертву. Снизившись, она летела за Непоседой по пятам, лавируя в тесном лабиринте кварталов.
Удар по затылку едва не свалил Кристиана с ног. В глазах помутилось. Шатаясь, он на ходу ощупал голову. Пальцы угодили в липкое месиво. Вечный Странник! Эта сволочь расколола ему череп! Еще шаг, и он упадет, не в силах подняться, а острые когти станут рвать в клочья его тело…
Тупик. Все. Добегался.
– Забирай! – он развернулся и швырнул кошель, который чудом не выбросил по пути, в Келену: гарпия как раз вылетела из-за угла. – Подавись! Не трогай меня… пожалуйста…
Гарпия поймала кошель и приземлилась. Она молчала, равнодушно глядя на Кристиана. Ничего не имело значения: их знакомство, его влюбленность, пустячные разговоры. Воришка попятился, уперся спиной в стену. Выступающий камень ткнулся под ребра. Кристиан ощутил себя фактом, не отягощенным чувствами. Жуткое осознание того, что для гарпии их предыдущие отношения, какими бы ерундовыми они ни были – пух под ветром, дунь и нету, – убивало парня.
– Н-не надо… я ведь отдал!
Склонив голову к плечу, гарпия изучала жертву. Так рассматривают убитую зверушку, прежде чем приступить к изготовлению чучела. Келена по-прежнему молчала. Она словно чего-то ждала. От нее пахло… ромашкой, подумал Кристиан. Да, ромашкой.
– Я… я больше не буду! Я не буду красть у твоих друзей!
– Ты не будешь красть, – согласилась гарпия. – Вообще. Никогда. Ни у кого.
Из-под крыла метнулась тонкая женская рука, крепко ухватив парня за запястье. Хватка у гарпии была такая, что заплечных дел мастер обзавидовался бы.
– Больно!..
– Это чтобы ты запомнил. Хорошо запомнил.
– Я уже!.. запомнил…
– Смотри, не забывай.
Она отпустила его руку, и Кристиан наконец отважился взглянуть в лицо Келены. Лик прекрасной статуи. Сейчас, как полагал он, в этом лице не было ничего человеческого.
* * *
Наплевав на традиции, первокурсники оккупировали выставленный на улицу столик «Гранита наук». Вот уже полчаса они утешали, как могли, несчастную Марысю. Даже зубоскал Хулио, поначалу язвивший насчет «ловли ворон», нарвался на бешеный взгляд Клода, увял и присоединился к общему хору.