— Чертов колдун! — выругалась Брэнна себе под нос и полезла в холодильник. — Еще одна клятва: убью его собственными руками за то, что из-за него столько раз поднималась с рассветом. Яйца будут в виде болтуньи, а кому не нравится — может не есть.
Мира благоразумно промолчала и поставила на огонь картошку.
Сопровождая свои действия ворчанием, Брэнна достала колбасу, поставила жарить бекон и нарезала хлеб для тостов.
Потом выпила еще кофе.
— Мне нужно осмотреть твой бок.
Мира хотела сказать, что все в порядке, но прикусила язык и молча задрала рубашку.
Брэнна наложила руки на больное место — откуда она только узнала, куда именно? — и какое-то время его обследовала. Мира чувствовала, как в ее тело входит тепло и будто выходит наружу.
После сеанса Брэнна встретилась с ней взглядом, придвинулась и крепко обняла.
— Прекрасно зажило. Черт бы его побрал, Мира!
— Не начинай. Мне уже Коннор все высказал. Вас послушать, так меня не царапнули по боку, а кишки мне выпустили.
— А ты думаешь, чего он добивался? Конечно, хотел тебе кишки выпустить! — Однако Брэнна отошла назад и прижала ладони к глазам. Глубоко вдохнула и опустила руки.
— Ну, ладно. Давай займемся завтраком, будь он неладен. Коннор Шон Майкл О’Дуайер! Изволь спуститься и поучаствовать в завтраке не только за столом!
Тот появился через несколько секунд, явно выждав, пока сестра остынет.
— Чего изволите? Могу яичницу пожарить.
— К яйцам ты даже не прикоснешься! Накрой на стол, потому что я, похоже, обречена готовить на шестерых всю оставшуюся жизнь. А когда накроешь, можешь поджарить тосты.
Когда все собрались, картошка уже жарилась на сковороде.
— Как ты? — бросилась к Мире Айона. — Уверена, что все хорошо закончилось?
— Да. И больше того, энергия во мне так и кипит — эффект того зелья, что они в меня влили.
— Дай посмотрю, — отодвинул Айону Фин.
— Мне что, перед каждым теперь рубашку задирать? — Но Мира повиновалась, только чуть поморщилась от его прикосновения. — Брэнна меня уже обследовала.
— Он одной крови со мной. Если там осталась хоть капля его яда, я это сразу узнаю. Но тут все чисто. — Фин бережно опустил полу ее рубашки. — Я бы ни за что не сделал тебе больно, сестренка.
— Я знаю. Был один болезненный момент, и мне бы не хотелось его повторения, но все остальное… Это было как в сказке. У вас же с Айоной что-то похожее однажды произошло? — повернулась она к Бойлу.
— Да, было дело, так что это чувство мне знакомо. Вроде и спишь, но больше — ходишь, разговариваешь, что-то делаешь во сне. От этого немного голова идет кругом.
— Тебе надо сесть, — скомандовала Айона. — Просто сядь и посиди. Я помогу Брэнне закончить с завтраком.
— Только не это! — испугалась Брэнна. — Бойл, кроме тебя, тут все безрукие. Иди жарь яичницу, остальное я почти закончила.
Тот подошел к плите и вылил взбитые яйца на сковородку, где уже шипело масло.
— Порядок? — спросил он.
— Почти. — Брэнна на мгновение прислонилась к нему.
Она выключила огонь под картошкой и принялась вынимать ее шумовкой и обсушивать бумажными полотенцами.
— Почему я ничего не почувствовала? — удивлялась она. — Я все проспала. Ни сном ни духом…
— А почему ни я, ни Айона ничего не почувствовали? — ответил откуда-то из-за спины Фин. — Это был не наш сон. Нам там места не было.
— Но я же находилась с ними в одном доме, только по коридору пройти… Я должна была что-то учуять!
— Понятно. Раз на тебе все держится, тебе должно доставаться наравне со всеми, да?
Она резко развернулась, глаза засверкали, сузились, но вмешалась Айона.
— Прекратите! Прекратите оба! Каждый из вас обвиняет себя, и это очень глупо. Никто из вас не в ответе. Единственный, кто виноват, — это Кэвон, так что прекращайте! Мой брат, моя кровь, — передразнила она, прежде чем кто-либо из них обрел дар речи. — И так далее и тому подобное. И что с того? Мы все причастны. Может быть, лучше выясним, что в точности произошло, прежде чем себя корить?
— А ты женишься на женщине с командными задатками, братишка, — обратился Фин к Бойлу. — Но при этом весьма благоразумной. Сядь, Айона, и ты, Мира, тоже. Я принесу вам кофе.
Айона села и аккуратно положила руки на стол.
— Было бы очень мило с твоей стороны.
— Смотри не разлей! — предостерегла Мира и села рядом с Айоной.
Под руководством Брэнны Бойл выложил на блюдо яичницу, колбасу, бекон, картошку, жареные помидоры и черный пудинг[8].
Все это он доставил к столу, а Фин с Коннором тем временем разливали кофе и сок.
— Расскажи, как все было, — попросил Фин Коннора.
— Началось, как это обычно бывает: ты как будто бодрствуешь и все осознаешь и одновременно находишься в каком-то другом месте. Мы были в Клэре, хотя поначалу я этого не понял. В Клэре и во времена Эймона.
Коннор продолжал рассказ, а все накладывали себе еду с огромного подноса.
— Олень? — переспросила Брэнна. — Он был настоящий, или это ты его туда вызвал?
— Мне бы и в голову не пришло. Если бы мне понадобился проводник, я бы скорее взял Ройбирда. Это был крупный самец, роскошный. Царственный, с рогами — скорее золотыми, чем коричневыми.
— И голубыми глазами, — припомнила Мира.
— Верно. Глаза были голубые. Синие и бесстрашные. Если вдуматься — в точности как у Эймона.
— Или у его отца, — напомнила Брэнна. — Сорка пишет в своей книге, что сын цветом глаз и волос пошел в отца.
— То есть ты думаешь, олень был Дайти, — рассудил Коннор. — Или его перевоплощение. Может быть, он принял такой облик, чтобы находиться рядом с детьми и по возможности защитить их от опасности.
— Надеюсь, что так, — тихо проговорила Айона. — Ведь Дайти погиб, когда спешил домой, как раз чтобы их защитить.
— Ну так вот. Этот олень — будем считать, что это была душа Дайти, — привел нас к свету, и этим светом оказался Эймон. Для него это все происходило спустя три года после нашей прошлой встречи. Он стал выше ростом, черты лица его заострились — как бывает, когда кончается детство. Красивый парнишка.
Он улыбнулся Мире.
— Другого от тебя и ждать не приходится: вас же друг к другу так и тянет, — заметила она. — И хотя волосы и глаза у вас разного цвета, сразу видно, что вы родня.
— А Миру он принял за Анью. Цыганку, — продолжал Коннор. — Та однажды проходила мимо их жилья и нагадала Эймону, что настанет день — и они с сестрами непременно вернутся домой.
— Любопытно. В тебе же есть цыганская кровь, — заметила Айона.
— Есть.
— А Фин назвал Аньей кобылу, которую подобрал для Аластара.
— Об этом я тоже думала, но надеюсь, на кобылу я все же не похожа.
— Это не просто кобыла, а лошадь необычайной красоты и темперамента, — возразил Фин. — Это имя ей так подходило, что ни о каком другом я даже и думать не стал. Как увидел ее — сразу понял, кто она и как ее зовут. Поневоле поражаешься, насколько в жизни все взаимосвязано и переплетено!
— Но главное, — продолжал Коннор, — что, пока мы с Эймоном разговаривали, стоя перед домом, ни он, ни я ничего не чувствовали. Мы его расспрашивали о семье. Я рассказывал о магии теней. Все произошло в тот момент, когда парнишка пригласил нас в дом. Только что я ничего не чувствовал — и вот он уже здесь. А в следующее мгновение прямо из воздуха на нас выскочил волк. И Эймон это все тоже чувствовал.
— Я видела: вы с ним развернулись синхронно — как будто это были не два человека, а один, — добавила Мира. — Все произошло моментально. Коннор отпихнул меня себе за спину, но я ему была не нужна — он жаждал добраться до мальчика.
— И тогда Мира оттолкнула Эймона в сторону, бросилась вперед и взмахнула мечом, а в следующий миг — я даже блока поставить не успел — он ударил что было сил, стал рвать зубами. Брызнула ее кровь. И его. В этот момент напал пес. Мы с Эймоном тоже вступили в бой, а тут и девочки подоспели. Они-то как раз поставили блок и не дали мне ринуться вперед, а направили свою энергию на него, мне осталось лишь присоединиться к ним, в эти несколько секунд я просто больше ничего не успел. Но нашего совместного удара оказалось достаточно, чтобы причинить ему боль, тем более что вместе с нами его атаковали Катл, Ройбирд и Аластар. Он кричал, как девчонка.
— Полегче! — возмутилась Айона.
Коннор улыбнулся.
— Без обид! И тогда, зажатый между нами и Катлом, между копытами Аластара и когтями Ройбирда, он ретировался так же, как пришел. Исчез, испарился, оставив после себя только запах преисподней. И истекающую кровью Миру на земле. И двух минут не прошло: сейчас, оглядываясь назад, я это могу сказать наверняка. Две минуты — от начала и до конца схватки.
— Ведь все последние столкновения с ним были краткими, да? Над этим надо поразмыслить, — сказала Брэнна. — Не исключено, что, когда он применяет магию теней, его энергии хватает только на такие короткие вылазки.