Скажи, тебе никогда не приходил в голову простой и естественный вопрос: почему Билли Бонс ведет себя столь странным образом? Разъясню смысл моего вопроса.
Опытный моряк, человек расчетливый и хладнокровный, владеет картой несметных сокровищ. Он сумел скрыться от своих товарищей, владеет некоторым, пусть небольшим, капиталом, еще не дряхл, не новичок в морском деле.
Почему он не отправляется за сокровищем сам?
Кто-нибудь может предположить, что Билли Бонс решил передохнуть, набраться сил, а уж потом заняться организацией экспедиции. Однако посмотрим же на его времяпрепровождение:
Человек он был молчаливый. Целыми днями бродил по берегу бухты или взбирался на скалы с медной подзорной трубой. По вечерам он сидел в общей комнате в самом углу, у огня, и пил ром, слегка разбавляя его водой.
И что, так прошло две недели? Нет:
Неделя проходила за неделей, месяц за месяцем.
Чего ждал Билли Бонс? Это еще один вопрос, складывающийся в общую копилку.
Прощаюсь, и жду с нетерпением письма от тебя — надеюсь, что оно уж плывет в наши края.
Письмо третье, в котором автора посещает неожиданное сомнение
Спешу, мой дорогой сын, поделиться с тобой неожиданной мыслью — вот уже полдня как я не нахожу себе места, и просто обязан рассказать тебе о своем открытии. Как будто пелена упала с моих глаз, и я не мог не восхититься мастерством Стивенсона.
Давай вспомним кое-какие строки — я выпишу их для тебя, если у тебя нет под рукой экземпляра книги.
Когда Билли Бонс впервые появляется в трактире "Адмирал Бенбоу", у него, разумеется, спрашивают его имя, как то диктуют правила вежливости. Что же он отвечает?
— Как меня называть? Ну что же, зовите меня капитаном…
Имя капитана мы узнаем впервые от Черного Пса — он является в поисках «штурмана Билли». Однако вспоминается мне случай, когда я, будучи по некоторой надобности в Петербурге, в Межевом ведомстве, разыскивал начальника отделения — назовем его Иваном Ивановичем, и, руководствуясь благожелательными указаниями служащих, нашел сего достойного человека, в полчаса решил с ним мой вопрос. Лишь на третий день, получив от него официальное письмо с подтверждением положительного ответа, понял я, что беседовал с другим сановником. Сей же последний, заметив мою ошибку, решил обратить ее в невинный розыгрыш, и, думаю, частенько рассказывает родным и друзьям о неловком провинциале, который так его развлек.
Привел я этот анекдот не случайно, а чтобы подтвердить мою догадку: Черный Пес — ненадежный свидетель. Да, он упоминает, что Билли — его старый товарищ. Но я-то хорошо знаю — тебе это пока незнакомо — как часто мы, встречая в столицах или на заграничных курортах старых друзей, узнаем их только после возгласа: "Дружище, да ведь это я, NN!" — и как трудно бывает узнать в седоватом толстяке, потертом жизнью, былого стройного студента!
Вот и Билли Бонс не сразу узнает Черного Пса:
— Разве ты не узнаешь меня, Билли? Неужели ты не узнаешь своего старого корабельного товарища, Билли? — сказал незнакомец.
Капитан открыл рот, словно у него не хватило дыхания.
— Черный Пес! — проговорил он наконец.
Черный Пес же знает, кого он ищет, ему гадать ни к чему — он пришел туда, где живет Билли Бонс, и, разумеется, узнал его в старом моряке, входящем в залу.
Второй свидетель еще менее надежен — это Слепой Пью. Мало того, что он слеп; он еще и разговаривает с Билли с порога трактира, и не дожидается от своего собеседника ни одного слова. Жаль! Ведь люди, лишенные Провидением зрения, бывают порой необыкновенно изощрены в других чувствах, и мы могли бы кое-что узнать, скажи Билли Бонс хоть слово в присутствии Пью.
Вот еще одна мелкая деталь, заставившая меня задуматься — почему Бонс боялся близкого общения с Пью?
— Ничего, Билли, сиди, где сидишь, — сказал нищий. — Я не могу тебя видеть, но я слышу, как дрожат твои пальцы. Дело есть дело. Протяни свою правую руку… Мальчик, возьми его руку и поднеси к моей правой руке.
Мы оба повиновались ему. И я видел, как он переложил что-то из своей руки, в которой держал палку, в ладонь капитана, сразу же сжавшуюся в кулак.
Билли, как ты видишь, молчит, отдергивает руку — всё это можно объяснить его испугом, но чего он боится? Странной и нелепой черной метки? У меня есть другое предположение, но — терпение, Афанасий, я еще не закончил излагать свои наблюдения.
Прочитав третью главу, я вернулся назад и обнаружил в конце предыдущей, второй главы явное указание, которое второпях понял неверно. Вот эта важнейшая сцена: Билли Бонса хватил удар, и доктор Ливси оказывает ему помощь. На руке моряка татуировано: «Да сбудутся мечты Билли Бонса», и доктор так и обращается к пациенту:
— Ну, мистер Бонс…
— Я не Бонс, — перебил капитан.
Друг мой, ты сам, как ты пишешь мне, видел многих людей, стоящих на пороге смерти, очнувшихся от беспамятства, тяжело больных. Что скажет пришедший в себя человек, когда его назовут по имени? Будет ли он говорить: "Нет, это не я, меня зовут по-другому"?
И вновь всплывает имя "Билли Бонс" после трагической смерти старого моряка — в тетради, найденной в сундуке. Опять мы видим ту же надпись — "Да сбудутся мечты Билли Бонса". Однако давай вспомним — хоть раз за время жизни в "Адмирале Бенбоу" писал ли что-нибудь старый моряк? Читал ли? Нет, этот человек был чужд подобных занятий. Трудно представить, что он вел подробный дневник, многочисленные записи… Полно, да этот ли человек — автор дневника?
О домашних наших делах я уже не успеваю написать, но матушка твоя отправляет подробное письмо с этой же почтой.
Письмо четвертое, в котором разоблачается самозванец, но возникают новые вопросы
Посылаю это письмо вслед предыдущему; возможно, оно придет к тебе с тем же пароходом. Позволь, я подведу некоторый предварительный итог моих рассуждений.
В трактир "Адмирал Бенбоу" прибывает человек, по всей видимости — старый моряк. Он живет нелюдимо, ожидая чего-то, и просит Джима докладывать ему о прохожих, особенно — о страшном одноногом пирате.
Вместе с тем, он не скрывает своего моряцкого и даже пиратского прошлого — рассказывает о плаваниях, обычаях пиратов, битвах, казнях. Казалось бы — зачем? Уж коли скрываться, так скрываться, говорит нам здравый смысл, а старый моряк становится знаменитостью округи:
Посетители боялись его, но через день их снова тянуло к нему. В тихую, захолустную жизнь он внес какую-то приятную тревогу. Среди молодежи нашлись даже поклонники капитана, заявлявшие, что они восхищаются им. "Настоящий морской волк, насквозь просоленный морем!" — восклицали они.
Кроме того, в сундуке его лежит карта, с помощью которой можно легко найти несметные сокровища, а моряк не ударяет палец о палец, и ждет чего-то.
Всё это никак невозможно объяснить, если наивно полагать, что перед нами Билли Бонс.
Думаю, дорогой сын, что и ты теперь вместе со мной убедился: под именем Бонса в трактир "Адмирал Бенбоу" прибыл совсем другой человек. Возможно, он и впрямь был моряком, ведь не из головы же он выдумал свои рассказы о плаваньях, и не иначе как во флоте приобрел свои скверные привычки. Но ничто не доказывает нам, что это — страшный пират Билли Бонс. Я уже говорил тебе о своем недоумении — почему он не отправлялся сам за кладом, местонахождение которого знал только он? А вот ответ, и ответ простой: во-первых, это был вовсе не Билли Бонс. Во-вторых, он не знал о том, где именно находится клад.
"Как же! — воскликнешь ты. — А карта острова, с указанием — главная часть сокровищ здесь?"
Отвечу тебе вопросом на вопрос — что же, разве были сокровища в указанном месте?
Вот что обнаружили там пираты, как ты, несомненно, помнишь:
Перед нами была большая яма, вырытая, очевидно, давно, так как края у нее уже обвалились, а на дне росла трава. В ней мы увидели рукоятку заступа и несколько досок от ящиков. На одной из досок каленым железом была выжжена надпись: «Морж» — название судна, принадлежавшего Флинту.
Было ясно, что кто-то раньше нас уже нашел и похитил сокровища — семьсот тысяч фунтов стерлингов исчезли.
Только вот слова эти — "было ясно…" — не более, чем очередная шутка Стивенсона. Он-то прекрасно знал, что никаких сокровищ в яме не было никогда.