Вот и сейчас таращился в угол незрячим взглядом…
— Говори, чего? — разбудил его Куров.
— Ты ведь мутанта искал? — встрепенулся тот. — Когда тебя с револьвером задержали?
Дед поиграл контрольным браслетом:
— Ну, искал… А тебе-то что?
— Сначала скажи, видел его?
— Издалека…
— На сколько метров?
— Шагов на тридцать.
— В каком месте?
— На второй партизанской заставе.
— И крестная там же встречала?
— Там же…
— Это хорошо! И каков же он на вид? Как женщины описывают?
— Толком не разглядел, — осторожно признался Куров. — Сумеречно было… Лохматый, на двух ногах стоит.
Волков воспрял:.
— Ты, крестный, первый мужчина, кто видел! Женщинам я не особенно-то верил… Скажи-ка мне, он может на расстоянии чужие мысли читать? Или свои внушать? Только не торопись, подумай.
— Что тут думать? Это только бабка Сова умеет. И читать, и внушать.
— Нет, ты погоди! — не отставал Мыкола. — Когда увидел мутанта, что почуял? Ну, страх, угрозу?
Дед пожал плечами:
— Боязно, конечно, было. Что у него на уме? Подумал, наган бы надо достать…
— И что?!
— Ничего. Прыгнул в кусты и нет его.
— Во! Значит, мысли прочитал! — Волков взволнованно вскочил. — И Любка Когут говорила, будто почуяла — курить просит! Дала ему сигарет… Это и называется телепатия — передача мыслей на расстояние!
Говорили они почти шепотом, однако Сова и впрямь обладала телепатией — внезапно побарабанила в стенку:
— Эй, Курвенко? Ты с кем там лясы точишь?
— Сам с собой! — меланхолично отозвался дед. — Приятно с умным человеком побеседовать.
— А с кем чокался, умный? Я звон слыхала!
— С зеркалом!
— Дожили, хохлы! — мстительно проговорила Сова, еще что-то пробухтела и, похоже, удалилась.
— Перестань ты, Коля! — Куров налил еще по рюмке. — Напридумываете! Какие там мысли? Может, и правда йети, снежный человек, а может, и мутант… Не в том дело.
— В том, Макарыч, в том! У диких или одичавших людей происходит мутация сознания! Они говорить не могут, а свои мысли внушать — свободно. Нет, так просто его не взять!
— Вообще-то он разумный, — вдруг согласился крестный. — Догадался ведь лукошко принести и на калитку повесить…
— Какое лукошко?
— Сова в него лукошком запустила. А он взял и принес. Бабка на меня подумала, но я не приносил… Это ведь надо было выследить, в какой хате живет. Или по запаху найти…
— По какому запаху? — вовсе загорячился Волков. — Он же мысли крестной прочитал. Сосканировал!
— Слушай, а может, не мутант это чернобыльский, а и впрямь инопланетное существо? Может, они нас контролируют? Если уж менты всяких хреновин напридумывали, за каждым моим шагом из космоса следят, то пришельцы без браслетов все про нас знают.
— Нет, не поймать мутанта! — сам с собою заговорил крестник, а поскольку свистящим, страстным шепотом, то напоминал юродивого. — Ни за три дня, ни за неделю. Ни живого, ни мертвого. Тут специальная операция требуется.
— А кто его ловить собрался? — опешил дед.
Тут Н иколай Семенович и рассказал про грядущую охоту на мутанта и про задание, полученное от Дременко, однако о своих намерениях жениться на Оксане умолчал, ибо ждал подходящего момента, чтоб спросить о внуке Ку-рова и выяснить исподволь, помнит он свою невесту или уже забыл.
— Помоги, Макарыч! — чуть не взмолился он. — Надо логово отыскать! А кто, кроме тебя, найдет? Ты же вторую заставу как пять пальцев знаешь. И Дременко тебя просил, по старой дружбе.
— Зимой бы можно, — размышляя, проговорил дед. — По следам. Я там раньше берлоги искал по первой пороше. А сейчас только с собаками если…
— Собаки могут следа и не взять! Или нужны особые, притравленные.
— Зачем американцам мутанты? У них что, своих мало?
— У нас какие-то особенные, для науки… Крестный, выручи! Сходи на вторую заставу, посмотри еще! Раз он там дважды появлялся, возможно, и логово близко! Все указывает, что в России прячется.
— Место там подходящее, — не сразу и как-то хитровато проронил дед. — Схроны еще целые стоят, блиндажи. Роту спрятать можно. Мы там зиму сорок третьего жили… Но заросло все и мусором завалено — входа не найдешь.
Волков подскочил:
— Макарыч, дорогой! Проси, что хочешь! Ты же ветеран-разведчик!
— Диверсант я…
— Никто лучше тебя того места не знает!
— Как никто? А Сова?
— Не верю я женщинам, Макарыч!
— Как я схожу, если на мне эта железка? — Дед брякнул браслетом. — Только окажусь на территории сопредельного государства, меня сразу в международный розыск, в Интерпол. А Пухнаренков политического убежища не предоставит. Он мне и в российском гражданстве отказал, хотя все справки были собраны!
— Браслет сейчас снимем!
— Ого, попробуй! Вмиг прилетят!
— Дременко вопрос решит!
— Ну, коли решит… — Куров поерзал. — Уголовное дело закроют и наган возвратят, тогда подсоблю. А то ведь разоружили! Только пускай сват сам придет и слово даст! Ему еще верю.
Волков чуть сник, но понял, что другого случая спросить про Юрко не представится.
— А ты еще сватом его зовешь?
— По привычке, — отмахнулся дед. — Мы же с ним Ок-санку в этой хате и пропили, и поручкались… Эх, какой он теперь сват? Знает ведь, дело завели на меня, а хоть бы пальцем шевельнул…
— От Юрка-то вести приходят?
— Год назад последнее письмо прислал… Повышения ждал по службе… Ты только крестной не говори. До сих пор его читаю, как будто вчера пришло. Бабку дразню и себя тешу…
Дременко ни единому слову Мыколы не поверил, сразу же заподозрив некий хитрый подвох. Он ехал на таможню к Волкову, дабы передать тому специальное задание пана Куш-нера — провести подготовку и продумать организацию охоты на мутанта. Депутат, вероятно, помнил «сладкое дело» и никому другому столь щепетильное и важное мероприятие поручить не мог. Но заявление о сватовстве Оксаны в первый миг повергло Тараса Опанасовича в шок. Он растерялся, пытаясь понять: что же замыслил таможенник? На что рассчитывал? Какую новую комбинацию задумал?
Однако тут же сообразил, что выпадает ему случай раз и навсегда убрать конкурента с дороги и выиграть выборы, не прибегая даже к крайним мерам: козырь с уличением пана Кушнера по «сладкому делу» можно приберечь на будущее. Достаточно неслыханной дерзости со стороны таможенника, который отваживался выступить против самого Сильвестра Марковича и его грозной, разбуженной старой девы Тамары, способной во гневе стереть с лица земли если не города и страны, то район точно. Кроме того, Дременко узрел возможность переключить на себя все руководство подготовкой охоты, а значит, и все внимание депутата, батьки Гуменника и американца.
Ко всему прочему он хорошо знал свою дочь и был уверен, что привередливая и насмешливая Оксана никогда за Волкова не пойдет, хоть ты ее алмазами осыпь. Поэтому Тарас Опанасович для приличия поломался и согласился, в тот же час заполучив противника в соратники.
Что бы он там ни задумал, но пока суть да дело, землю копытом рыть станет!
И верно, двух часов не прошло, прилетает и докладывает, мол, крестный и его бабка Сова видели мутанта в одном и том же месте — на второй партизанской заставе, то есть на российской территории. А чтоб старый партизан согласился на сотрудничество, прокрался за границу и нашел логово, требуется полная реабилитация и личная гарантия головы администрации. Дременко в тот час же взял с собой начальника милиции, отнятый наган — и к Курову.
— Сват! Степан Макарыч! — взмолился под его окном. — Вот те крест, не знал, что дело завели! Отопри!
Дед баррикаду у дверей разобрал и впустил. Начальник милиции браслет с него снял, уголовное дело в печи подпалил, наган вернул, принес официальные извинения, а виновных обещал строго наказать. Сам Тарас Опанасович слово головы дал, что отныне власти никаких преследований ему чинить не будут, а напротив, окружат ветерана заботой и вниманием. А тот, видно, себя пупом земли почувствовал и давай новые условия ставить.
— Никакого мутанта искать не стану, — говорит, — покуда мне старую, настоящую фамилию не вернешь и новый паспорт торжественно не вручишь!
— Ты, сват, иди логово ищи, — попробовал ускорить процесс Дременко. — А мы и этот вопрос решим. Лично обращусь к депутату Верховной Рады пану Кушнеру!
Куров грудь выпятил:
— И шагу не ступлю, покуда справедливость не восторжествует! Ты меня знаешь, сват!
Ну что с ним сделаешь? От старости, должно быть, в детство впадает, оттого и капризы свои выставляет. Тарас Опа-насович в машину с мигалкой и прямым ходом в резиденцию депутата, так, мол, и так, нужный для организации охоты человек требует старую фамилию вернуть, и надо это дело законодательно оформить. А пан Кушнер уже нервничал, что дело еще не сдвинулось с мертвой точки, глаза вытаращил, побагровел и кричит: