– Со мной сегодня приключилась странная вещь, – сказал он. – Я пошел в нижний город, чтобы найти кузнеца, который починил бы мне доспехи. Там я увидел фракийские отряды. Многие воины пили. Они громко разговаривали и буянили.
– Я встретила несколько фракийских воинов по дороге сюда. Агатон рассердится, когда услышит об этом.
– Один из них налетел на меня и сказал, что мне лучше спрятаться. Я уверен, что не знаю этого человека. Затем другой утащил его и назвал дураком.
– Я не знаю, почему они так скоро вернулись, – сказала ему Лаодика. – Отец очень осторожен в смене полков. А фракийцы были здесь неделю назад. Они не должны патрулировать город какое-то время.
– Тебе следует вернуться во дворец, – напомнил ей Аргу-риос. – Мне нужно подготовиться.
Лаодика надела хитон и подошла к ящику, стоящему у дальней стены. На нем лежал меч, ножны, тонкий кинжал и два запечатанных свитка.
– Ты писал письма? – спросила она.
– Нет. Я так и не освоил этого умения. Мне дали их в Микенах, чтобы я доставил эти письма послу Эрекосу.
Взяв первое, Лаодика разорвала печать.
– Что ты делаешь? – спросил Аргуриос. – Это письма царя.
– Это больше не твой царь, – возразила она. – Он отправил тебя в изгнание. Мне любопытно знать, о чем он пишет.
– Вероятно, торговые дела, – предположил микенец.
Лаодика развернула свиток и прочитала его.
– Да, – сказала она. – Он пишет о поставке меди и олова и просит Эрекоса увеличить запасы. – Она прочитала дальше. – И кое-что о золоте для «наших друзей». Это все очень скучно. – Девушка открыла второй свиток. – Почти то же самое. Здесь написано имя. Карпофорус. Ему должны заплатить золото за какое-то дело. И Эрекоса благодарят за то, что он уточнил расписание полков. – Лаодика положила папирус на ящик. – Твой царь пишет скучные письма. – Пройдя через комнату, она поцеловала его. – Я не увижу тебя сегодня, но завтра приду сюда, чтобы узнать, как прошла твоя встреча с моим отцом. Помни, что он – очень гордый человек.
– Как и я, – ответил Аргуриос.
– Ну, постарайся не рассердить его. Если он откажет, просто поклонись и уйди. Он ничего не сможет сделать, чтобы надолго разлучить нас, моя любовь. Если он отошлет меня, я найду способ сообщить тебе.
Приятно слышать, что твоя уверенность растет.
– Я верю в послание лебедей, – сказала она ему. После долгого поцелуя девушка покинула комнату.
Аргуриос подошел к окну. Солнце клонилось к закату. Вернувшись к своим доспехам, микенец закончил с полировкой ножных лат, бронзовых дисков на старом кожаном боевом зомае. Наконец, он протер изогнутые наплечники, подаренные ему Каллиадесом два года назад, который снял их с мертвого афинянина и принес Аргуриосу, отдыхающему после битвы.
– Спасибо, что спас мне жизнь, – сказал он тогда. Аргу-риос не смог вспомнит, когда это случилось. – На мне был шлем, на котором изображена змея, – упорствовал Каллиа-дес. – Меня сбили с ног, и копьеносец собирался пронзить мне горло. Ты прыгнул на него, отразив мечом удар копья.
– О, да, – воскликнул Аргуриос. – Я рад, что ты выжил.
– Я принес тебе это, – сказал Каллиадес, протягивая наручи.
Некоторые друзья Каллиадеса держались поблизости, на почтительном расстоянии. Аргуриос узнал Банокла Одноухого и Эрутроса, который славился своими шутками. Там стояли и новые воины, которых он не знал. Приняв дар, ми-кенец сказал:
– Они превосходны. Ты можешь теперь меня оставить.
Воины ушли. Аргуриос помнил, что в тот момент ему захотелось поговорить с ними, подозвать их и познакомиться. Микенец посмотрел на пояс с мечом и ножны. Их тоже нужно было отполировать, но он не собирался брать меч во дворец. На ящики лежали свитки папируса, исписанные неразборчивыми символами. Медь и олово, чтобы сделать больше оружия и доспехов. Золото для «наших друзей». Эти друзья скорей всего троянскими предателями. Что касается смены полков, это могло относиться только к фракийцам, патрулирующим город. Аргуриос не мог прочитать написанное и украсить свои доспехи. Он ничего не знал о сборе урожая, ткачестве, льне и шерсти. Но стратегия ведения боя и военное дело были знакомы ему лучше других.
Если Агамемнон хотел знать, какие полки патрулируют город, это могло означать только то, что преимущество ми-кенцев зависит от того, какой полк сейчас стоит в городе. В любом случае, не так уж важно, кто охраняет стены Трои. «Ты больше не царский стратег, – упрекнул он себя. – Планы Агамемнона больше тебя не касаются», конечно, если Приам не согласится отдать в жены Лаодику. Тогда по закону микенец станет зятем царя и троянцем. Какой невероятной показалась бы Аргуриосу эта мысль, когда он поднимался на борт «Ксантоса».
Снаружи удлинились тени. Аргуриос застегнул свои поножи, надел доспехи и зому. Наконец, он пристегнул наплечники, встал, подошел к двери и остановился. Оглянувшись, он посмотрел на меч и ножны. Повинуясь внезапному импульсу, Аргуриос схватил меч и отправился во дворец.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ ЩИТ ГЕРОЯ
XXX Ночь предательства
Для Геликаона это был неприятный день. Он отправился во дворец в поисках Андромахи, но нашел только закрытые ворота. Орел на стенах у ворот сообщил ему, что по приказу Агатона во дворец никого не пускают до заката солнца. Поэтому Счастливчик решил вернуться в Дом каменных лошадей, но сначала сел на коня и поскакал во дворец Гекабы через реку Скамандр, надеясь найти Андромаху там.
Вместо этого он нашел опустевший дворец. Младший сын Гекубы, прилежный Парис, сидел в тени деревьев и смотрел на бухту. Рядом с ним склонилась над какими-то старыми пергаментами коренастая молодая женщина с простым честным лицом и светло-рыжими волосами.
– Мама спит, – сказал ему Парис, отложив в сторону пергамент, который держал в руках. – Она провела беспокойную ночь.
– Сожалею об этом. Я ищу Андромаху.
– Она была здесь вчера с Лаодикой. Сегодня все в городе, готовятся к празднику.
– Все, кроме тебя?
– Меня не пригласили. Агатон знает, что мне неуютно в толпе. Я чувствую себя намного счастливее здесь. – Он бросил взгляд на молодую женщину. – О, прости, брат, – сказал он. – Это Елена. Она остановилась у нас. – Парис застенчиво улыбнулся.
– Меня зовут Геликаон, – представился Счастливчик.
– Я слышала о тебе, – тихо сказала девушка, встретившись с ним взглядом. Елена покраснела и быстро отвела глаза.
– Елена разделяет мой интерес к истории, – рассказал Парис, с любовью глядя на девушку.
– Ты умеешь читать? – спросил Геликаон, пытаясь быть вежливым.
– Парис учит меня, – ответила она.
– Тогда я больше не буду вам мешать, – сказал он. – Я должен ехать, чтобы успеть приготовиться к пиру.
Парис встал со стула и проводил Геликаона по пустынному дворцу.
– Разве она не прекрасна? – восторженно спросил он.
– Похоже, ты влюбился, – улыбнулся Счастливчик.
– Думаю, да, – признался счастливый юноша.
– Когда свадьба?
Парис вздохнул.
– Это все слишком сложно. Отец Елены враждует с ми-кенцами. Я ничего не понимаю в сражениях и стратегии, но Антифон объяснил мне, что Спарта проиграет эту войну. Поэтому ее отца или убьют или заставят заключить союз с Агамемноном. В любом случае, судьба Елены будет в руках Агамемнона.
– Она – спартанка? Парис, мой друг, она не для тебя.
– Да, спартанка, – запротестовал он. – Она для меня – все! – возмутился юный царевич.
– Я не это хотел сказать. – Геликаон глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. – У спартанского царя нет сыновей. Если Спарта проиграет, тогда Елена выйдет замуж за одно из полководцев Агамемнона, чтобы успокоить народ. Даже если Спарта каким-то чудом выиграет, то дочь царя станет женой знатного спартанца, который унаследует трон ее отец.
Парис выглядел удрученным
– Что если отец вступится за нас?
Геликаон задумался. Ему нравился тихий юный царевич. Из всех сыновей Приама он был меньше всех на него похож. Париса не интересовали война, сражения и политические интриги. Он никогда не принимал участие в атлетических турнирах, даже не пытался научиться обращаться с мечом, копьем или луком.
– Парис, друг мой, ты сам сказал, что ничего не понимаешь в сражениях и войне. За кого бы ни вышла Елена, ее муж будет претендовать на трон Спарты. Ты можешь себе представить, чтобы Агамемнон позволил троянскому царевичу предъявить такие претензии? Даже Приам со всей своей силой не сможет изменить этого. Выбрось это из головы.
– Я не могу этого сделать. Мы любим друг друга.
– Цари не женятся по любви, Парис. Боюсь, тебя ждет разочарование, – сказал Геликаон, взявшись за белую гриву коня и запрыгнув ему на спину. Пришпорив жеребца, он поскакал обратно к мосту через Скамандр.
Разговор с Парисом расстроил Счастливчика. Он приехал в Трою с уверенностью, что сможет завоевать Андромаху, но, может быть, его тоже ослепили эмоции? Зачем Приаму соглашаться на такой союз? Почему бы ему просто не выдать девушку за Агатона? Или затащить в свою постель? Последняя мысль особенно разозлила его – эта картина причинила боль. Возвращаясь в город, Геликаон начал придумывать план действий, который становился все более абсурдным. Проезжая через Шеанские ворота, он даже решил похитить Андромаху и убежать с нею в Дар-данию. «Все ли у мня в порядке с головой»? – спросил он себя.