— Ну, как прошла первая ночь под нашей крышей? Я заглядывал в комнату отдыха, но тебя там не видел.
При этих словах у нее екнуло сердце, а по телу разлилось тепло, и, чтобы он не заметил, насколько ей приятно это слышать, девушка сосредоточила все свое внимание на лежавшем на тарелке сыре.
— Вчера я читала весь вечер. Решила узнать как можно больше о нашей школе, чтобы сегодня мне не пришлось краснеть. Кроме того, у меня был трудный день — ну и все такое прочее…
Он кивнул и сунул в рот толстый ломтик бекона.
— В первый день здесь у меня тоже было нечто похожее. Такое впечатление, что администрация хочет, чтобы мы узнали все о Киммерии за один день. Вернее, вечер. Полагаю, что объем информации, которую тебе пришлось усвоить, значительно… — он сделал паузу, как если бы подыскивал подходящее английское слово, чтобы закончить фразу, — …превышал набор сведений, которые способен усвоить… хм… средний школьник. Надеюсь, я правильно выразил свою мысль?
Она была совершенно очарована его манерами, и ей нравился не только его французский акцент, но даже то, как он запинался.
— Более чем. Потому как я тот самый средний школьник и есть. И для моих средних способностей этот объем оказался слишком велик.
Сильвиан тепло ей улыбнулся.
— Вот именно. Слишком…
Его улыбка заставила ее бедное сердце снова подпрыгнуть.
«Ты это прекрати, — злобно сказала она себе. — С его стороны это просто проявление вежливости, не более».
Некоторое время они ели в молчании, потом Элли сказала:
— Значит, здесь принято после обеда набиваться в общую гостиную? По-моему, неплохая традиция, не правда ли?
«Элли, детка, неужели ты сейчас ведешь светский разговор?»
Но Сильвиан, отпивая глоток сильно разбавленного молоком кофе, совершенно серьезно произнес:
— Комната отдыха или общая гостиная с библиотекой — называй, как тебе больше нравится — это действительно такое место, где ребята собираются почти каждый вечер. Впрочем, летом, когда тепло, большинство предпочитает сиесту на лоне природы. Прогулки то есть. Вот вчера мы затеяли игру в крокет. Вот почему я тебя искал: думал, что ты, возможно, присоединишься к нам.
Элли до того удивилась, что не донесла вилку до рта.
— Вы играете вечером в крокет? В темноте?
— Так забавнее. Я пришел к выводу, что многие игры приобретают экзотический характер, если играть в них в темноте.
Он смотрел на нее секундой дольше, чем это дозволялось правилами приличиями.
Элли, напрочь лишившись аппетита, отвела от собеседника глаза и стала разглядывать предметы и людей в комнате.
«Стул, стол, девушка с хвостиком на затылке, окно, еще один стул…»
Она почувствовала, что ее щеки наливаются краской. Когда же снова повернулась к нему, то заметила в уголках его рта едва заметную улыбку. Кроша в длинных пальцах кусочек тоста, он продолжал наблюдать за ней.
«Господи! Да он флиртует со мной. Определенно флиртует…»
— Поздно вечером, помимо крокета, можно играть в английскую лапту и даже в футбол, хотя в темноте эти игры могут стать довольно… хм… грубыми.
Положив кусочек бекона на кончик пальца и стараясь удержать его в равновесии, он продолжал:
— Зато теннис в безлунную ночь с покрашенными флуоресцентной краской мячом и ракетками представляет собой воистину фантастическое зрелище. Думаю, тебе бы понравилось. Обещаю, что когда мы в следующий раз затеем ночные игры, я обязательно тебя разыщу — где бы ты ни находилась.
Она, словно загипнотизированная, следила за тем, как он отправил последний кусочек бекона в рот.
— Элли! Как я рада тебя видеть! — воскликнула Кэти, подтаскивая к ним стул и плюхаясь на сиденье. Тарелка, которую она поставила перед собой, была полна фруктов. — И Сильвиана тоже рада видеть! Признаться, это для меня неожиданность.
Ее волнистые ярко-рыжие волосы являли собой разительный контраст с молочно-белой, почти прозрачной кожей, которая, казалось, нежно отражала свет солнечных лучей. Вместе с ней в столовую пришли несколько стильных, безупречно одетых и подкрашенных девушек, с удивлением смотревших на Элли.
Сильвиан одарил Кэти холодным взглядом.
— Я как раз собирался уходить.
Он повернулся к Элли и снова пристально на нее посмотрел.
— Если мне не изменяет память, мы будем вместе покорять вершины английской поэзии. Сегодня у нас Роберт Браунинг. Говорю на тот случай, если тебе захочется перед уроком взять книгу и освежить в памяти его творчество. Ну, до встречи.
Он поднялся с места и двинулся к выходу, прежде чем Элли успела спросить, откуда он знает ее расписание. Неожиданно Сильвиан остановился в дверях, повернулся и их глаза встретились. Элли показалось, будто на ее плечи набросили мягкое теплое одеяло. Когда он наконец вышел из комнаты, она склонилась над своим стаканом с апельсиновым соком и улыбнулась — сама не зная чему.
— Очаровательный молодой человек, верно? — осведомилась Кэти с выраженным акцентом западной части Лондона. Элли подняла на нее глаза и заметила, что девушка смотрит на нее с видом умудренной жизнью женщины. — Голубые глаза и прелестный французский выговор. Но его подружка тоже очень красивая, не так ли? — Она повернулась к сидевшей рядом брюнетке, которая, хихикнув, согласно кивнула.
— Слышала, что она живет сейчас в Париже. — Кэти изящно взяла с тарелки дольку грейпфрута. А Элли словно холодной водой окатили.
«Подружка, говоришь? Ну и хорошо, ну и отлично. Стало быть, с флиртами покончено…»
Честно говоря, она не очень удивилась, что едва успевшее начаться романтическое приключение столь быстро и резко прервалось. Разумеется, она надеялась на продолжение, но по собственному опыту знала, что надежда почти всегда ходит рука об руку с разочарованием. Потому что у нее отношения с мальчиками не складывались. К примеру, когда она познакомилась с Марком, ей тоже показалось, что это начало чего-то очень хорошего. Целых две недели окружающие считали, что у них роман и они составляют пару. И Элли тоже так считала, пока не встретила Марка в компании с нахальной миниатюрной блондинкой по имени Шарлотта, носившей очень короткие юбки и красившей ногти отчаянно-розовым лаком.
С тех они с Марком стали просто приятелями.
— Если она красивая, значит, ему повезло… — протянула Элли, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно и ровно. Потом, помолчав с минуту, добавила: — Прошу извинить, но мне тоже надо идти.
Она встала со стула и быстрым шагом направилась к выходу, удержав себя усилием воли от того, чтобы не оглянуться в поисках места, куда ставят грязную посуду, тем более, у нее за спиной уже раздавались шушуканье и хихиканье. Гордо выпрямив спину, она вышла из столовой.
Оказавшись в холле, Элли присоединилась к группе студентов, идущих по широкому, облицованному дубовыми панелями коридору в восточное крыло, где располагались классные комнаты. По стенам коридора были развешены портреты леди и джентльменов в старинных нарядах. Они горделиво взирали с холстов на проходивших мимо учеников. Впрочем, помимо портретов здесь висели и другие картины. На некоторых была запечатлена академия. Судя по этим полотнам, ее в основном писали с вершины холма, откуда открывался прекрасный вид и на само здание, и на окружавший его густой лес. На одном холсте здание казалось значительно меньше, чем в наши дни, и Элли подумала, что картина написана до реконструкции и расширения школы, о которых говорила Изабелла.
Первым уроком согласно расписанию была биология в классе 112, который оказался не так уж далеко.
С полдюжины учащихся, пришедших в класс до начала урока, сидели по двое за школьными столами, стоявшими длинными рядами. Около кафедры прохаживался высокий человек со скучающим лицом, взлохмаченными каштановыми волосами и в очках в тонкой оправе, рассматривавший висевшие на стене у доски какие-то плакаты и схемы.
Элли подошла к нему и представилась:
— Доброе утро. Меня зовут Элисон Шеридан. Я — новенькая.
Учитель задумчиво посмотрел на нее поверх очков, потом подошел к кафедре и некоторое время перебирал лежавшие на ней бумаги. Когда нашел нужную, его лицо неожиданно озарилось радостью и он не без триумфа помахал листом над головой.
— Элисон Шеридан… Ну разумеется! Тебя перевели к нам из Лондона, не так ли? Чудно… чудно… Но у меня написано Элли Шеридан. Как, в таком случае, прикажешь тебя называть?
— Элли, — ответила удивленная девушка. В тех школах, где она училась прежде, ее всегда звали Эллисон. Тем не менее в Киммерии, хотя она только что сюда приехала, все уже знали, что ей больше нравится имя Элли.
— Значит, так тому и быть. — Учитель с рассеянным видом снова принялся перебирать лежавшие на кафедре бумаги. — А я — Джеремия Коул, но ребята обычно зовут меня Джерри. Прошу, сядь за тот стол, что справа от меня, и составь компанию Джу.